Миллера снова разгладилось и обрело привычное дружелюбное выражение.
– Видите ли, – начал он, – по своему менталитету русские не слишком далеко ушли от египетских сфинксов, если их кто и переплюнул в искусстве плести словесные кружева, так только китайцы. Они тоже любят время от времени задавать загадки, над которыми нам, европейцам, – а мы в этом смысле такие же европейцы, – приходится долго ломать голову, прежде чем удастся докопаться до сути.
– Ну и в чём суть?
– Пока не могу сказать. Нам её ещё только предстоит вычислить.
– Так сложно?
– Да уж не просто. Ответов много, но какой из них правильный?
– А что думает по этому поводу сам Рокфуллер?
– В конце нашего короткого общения по телефону он мне высказал прямым текстом буквально следующее: «Если все предыдущие поколения Рокфуллеров считались людьми умными и дальновидными, то меня, если я приму предложение русских, многочисленная родня сочтёт безнадёжным идиотом. Я уж не говорю про остальную Америку, включая престидижитаторов из жёлтой прессы. Однако…
– Что «однако»? – подхватил Президент, словно только и ждал подобного поворота мысли.
– То-то и оно, что на этом слове он подавился рыбьей косточкой.
– Его гложут сомнения?
– Что-то в этом роде, хотя… – Миллер играючи покачал головой. – Слово «однако» может означать всё что угодно: от твёрдой решимости отвергнуть предложение русских, до надежды, что родственники не будут столь категоричны, и кончая полной растерянностью.
– Рокфуллер во главе русского правительства… Вам не кажется, что более абсурдную ситуацию даже трудно себе вообразить?
– Отчего же, времена меняются, и то, что ещё вчера казалось фантастикой, сегодня вполне вписывается в общественную мораль. Возьмите хотя бы для примера ситуацию с гомосексуалистами. Ещё совсем недавно, по историческим меркам, пуританская Америка считала их париями, отверженными и даже преследовала, а сегодня они только в Филадельфии заселили территорию размером больше китайского квартала, развесив на всех домах свои радужные флаги, и чувствуют себя не хуже нас с вами. Я уж не говорю об их ежегодных многолюдных парадах. За последние несколько десятилетий абсурдизм стал достаточно модным явлением.
– Знаете, что мне в вас восхищает, Миллер? – дружелюбно взглянул на Миллера Президент: – Ваше умение убеждать. Хорошо, предположим, что мистер Рокфуллер примет предложение русских, хотя я в этом далеко не уверен. Но – чем чёрт не шутит. Каков интерес русских, мы теперь знаем: они сели в лужу со своей хвалёной экономической моделью и молят о помощи. С русскими всё понятно. Но в чём заключался бы его интерес?
– В том и проблема, что него нет видимых стимулов для переезда на работу в Россию. Поэтому
