остановился в дверях и снова внимательно взглянул на сестру.
– Приятных снов, Илья! Пусть тебе приснятся розовые слоники в голубых облаках! – восторженно произнесла она.
И все-таки он не мог понять, что в ней поменялось – повзрослела, и всё тут. Да! Выросла, да и всё. И что голову ломать…
– Облака же вроде белые, – заметил Илья.
– Ой, всё!
8. Серая пятница
Давно Илья не просыпался в своей кровати. Он нехотя открыл глаза и уголки его губ немного приподнялись от приятного чувства: того самого, когда знаешь, что тебе никуда не надо идти, ничего не надо делать, вставать по будильнику тоже нет надобности, а нос уже улавливает приятные нотки самого вкусного завтрака на свете – завтрака, который готовит мама.
Единственная засада в этом раю – это орущая рядом с домом коза. Илья встал с кровати и высунулся в окно, не веря своим ушам.
– Какого черта?! – и вот ему в глаза смотрит это несчастное, привязанное к соседскому забору существо.
Но чем больше он смотрел на нее – тем больше она ему нравилась. И когда коза услышала в свой адрес какие-то непонятные слова, произносимые с такой нежностью и теплотой, что любая девушка из Далматово была бы не прочь оказаться на ее месте, она невольно завиляла своим коротким смешным хвостиком и подбежала к высунувшемуся из окна Илье. Он дотянулся до ее головы и погладил твердую черепушку. Ее странные выразительные глаза, казалось, несли какой-то огромный смысл и этот смысл, который таился в этих нелепых квадратных зрачках, она доносила для каждого с периодичностью в десять секунд.
– Беее! – снова заорала она, и Илья поспешил закрыть окно.
Итак, до боли знакомая уютная комната. Вчера не особо удалось ее разглядеть. Голубые стены, компьютерный стол, кровать, шкаф и плакаты, плакаты, плакаты…
– Что ты делаешь? – удивленный взгляд мамы столкнулся с темными глазами Ильи.
Она остановилась в дверях и обеспокоенно смотрела, как сын срывает со стен фотографии. Он обратил на нее лишь секунду своего внимания – все остальное было обращено на Юлию Мертц. Надо уж расквитаться с ней до конца.
– Разве не видишь? – спокойно ответил он, скомкивая последний плакат.
Он мельком глянул на голые стены комнаты и яркий огонек в его глазах потух, оставив после себя тихие тлеющие угли. На секунду маме показалось его лицо грустным, а живые темные глаза – потухшими… но вот он полностью обратился к ней и больше нет следа ни печали, ни уныния.
– Что на тебя нашло? Столько лет ты со школы собирал эти плакаты…
– Мам, я уже не маленький мальчик, чтобы сходить с ума по какой-то модельке!
– Ладно, хорошо.
– Давно надо было это сделать! Что вы тут храните весь этот хлам? Выкинуть все надо к чертям собачим! Я ведь здесь больше не живу!
– Хорошо.
– Не комната,
