двенадцать с лишним миллионов пудов, живы остались!
– В этом году и вполовину не уродилось!
– Это кулаки, – снова сказал Мишка Чиркун слепому комиссару. – Не спорь с ними. Я разберусь!
– Товарищи крестьяне! – крикнул слепой комиссар. – Я не уполномочен прибавлять или убавлять разверстку! Я – агитатор! Я готов донести до руководства ваши просьбы, жалобы… Какие у вас вопросы ко мне будут?
– Газет поболе привози! – крикнул издали Аким Поликашин. – Дюже читать охота!
В том месте, откуда крикнул Аким, засмеялись, знали, что он неграмотный.
– Будут вам газеты, я передам… Верно, товарищи крестьяне, тяга к знаниям по всей стране великая. Надо нам поскорей вырваться из темного проклятого прошлого…
– Вы говорили – коммунизьм, коммунизьм наступить, а рази сичас не коммунизьм? – спросил Илья Эскимос. Гармошка у него висела на плече на ремне. – Все газеты пишут – коммунизьм.
– Не, товарищи, не путайте, сейчас военный коммунизм. А настоящий наступит, когда война закончится. Так Ленин сказал!
– А какая разница? – настаивал Эскимос.
– При коммунизме все люди будут делать всё добровольно. Все, что душе захочется! А при военном коммунизме мы вынуждены несознательных заставлять работать по приказу. К примеру, вырастите вы хлеб при коммунизме, оставите себе на прокорм, а остальное без всяких разверсток добровольно отвезете на склад. И там же на складе получите все, что вам нужно: штаны, рубаху, соху, если старая не годится. Понял? А сейчас все по приказу, принудительно, потому что сознания нет.
– Значит, все, что душе угодно, получу? – спросил задиристым тоном Аким Поликашин. Он пробрался в первые ряды.
– Все! – ответил слепой комиссар.
– А ежли я захочу бабу Мирона Яклича? Она у него сдобная, а я сдобных люблю.
Заулыбались, зашелестели люди. А Мишка Чиркун присел на телеге на корточки у ног слепого комиссара и зло прошипел Акиму Поликашину:
– Мало Маркелин порол? Забыл? Еще охота?
А комиссар то ли шутя, то ли всерьез весело выкрикнул, махнув рукой:
– Захочешь – бери!
Смех прокатился по толпе и затих.
– А ежли Мирон Яклич не захочить? – спросил в тишине Аким Поликашин.
– Захочет. Это он сейчас не захочет, а при коммунизме у него сознание переменится. Он рад будет, если ты захочешь.
И снова хохот по толпе загулял. Слепой комиссар улыбался, видно, довольный был, что сумел развеселить народ.
– А ежли не захочить? – упорствовал Аким.
– Захочить! – на этот раз выкрикнул Илья Эскимос. – У эскимосов как: ночуешь у них, и эскимос тебя сам к своей бабе в постель ложить!
– Значить, у эскимосов давно коммунизьма! Значить, они все большаки?
– Товарищ комиссар! – закричал озорно
