в кресло секретаря комсомола комбината, которое должен освободить Сергей. Возможно поэтому Дима наблюдал тайком, как тянутся друг к другу Женечка и Сергей, как эта тяга у них стремительно переходит в страсть, страдал. Терпел, молчал и тогда, когда догадался, понял, что неотвратимое произошло. Но не верил себе. Искал неоспоримые доказательства, утешал себя, что это его глупая ревность. Женечка каждый вечер была дома, с ним, нигде не задерживалась. Но Дима чувствовал, что близость у них с Сергеем состоялась и продолжается. Встречаться они могли только днем, когда Анохин был на работе. Скорее всего, в первой половине дня, потому что после обеда она бывала в школе, на работе. Но где? Неужто она пускает любовника в их супружескую постель?
И Дима стал ежедневно часов в одиннадцать звонить жене. Не было ее дома во вторник и пятницу. Сергей тоже появлялся в эти дни в своем кабинете только во второй половине дня. На звонок Анохина всегда отвечали, что секретарь на объекте. И как раз в эти вечера Женечка старалась быть особенно ласковой, хотя глаза ее, как зорко отмечал он, были усталые, отчужденные, пустые, а страсть наигранной. И чувствовался едва уловимый запах вина, а, может, ему из-за того, что все в нем было обострено, это казалось, просто чудилось. И он однажды как бы между прочим спросил:
– Что-то сегодня от тебя попахивает винцом. Отмечали, что-то в школе?
– Немножко выпили… Так, чуточку. Без особой причины.
На следующей неделе Женечки опять не было дома в эти же дни. И снова ночью она переигрывала. Сложным путем, через своего прораба, через секретаршу Сергея узнал у водителя, обслуживающего комитет комсомола, что во вторник и в пятницу Сергей был в пансионате. Значит, там они встречаются. Почему-то особо резануло то, что водитель знает, возит их туда и обратно. Что же он думает о нем, о Анохине, когда в субботу сидят они в его машине, едут в пансионат повеселиться? Каким же подонком он выглядит в глазах водителя? Скорее всего, вся контора комбината знает об этом, считает, что этого ничтожного плотника держат в комитете комсомола за счет жены! Какой позор! Каким же мерзавцем теперь все его считают, думают, что и квартиру ему выбил любовник его жены! И приглашает в горком его только из-а нее. Похолодел, покрылся испариной Анохин от таких мыслей, и тут же начал разубеждать себя, что напрасно он так думает о Женечке. А если ничего не было? Просто характер у нее такой жизнерадостный, озорной, игривый, любит она пошутить, повеселиться, а он понавыдумывал!
Вдруг вспомнилось, что после того, как у него вышла книга, Сергей стал почему-то, особенно прилюдно, подтрунивать над ним, называть с иронией «наш писатель», пытаться помыкать им. Это сильно задевало гордость Анохина, раздражало, но он терпел, думая, что стоит на пороге большой жизни: институтский диплом в кармане, первая книга издана, хорошо встречена местными критиками, по радио читали отрывки из нее, первое его интервью напечатала комсомольская
