что все сорвется – что родители останутся дома и будет ужасная сцена, когда неожиданно придет Вадим с учебниками. Да еще обмолвится о курсах, на которые она якобы записалась. И надо будет потом объяснять все матери. Отца она не боялась, отец даже если и был недоволен, то не задавал неприятных вопросов.
Наконец в доме стало тихо. Родители уехали, оставив в своей спальне беспорядок – это было так необычно, что Младшенькая, походив по квартире, вернулась и все развесила по шкафам. Тяжелые, пахнущие одеколоном и чем-то лабораторным костюмы отца и материнские платья аккуратно разложила в пакеты – мать была аккуратисткой и упаковывала каждую вещь отдельно. Складывая тонкое платье, Младшенькая приблизила его к лицу и вдохнула запах детства. Сколько она помнила, от матери пахло именно так – пудрой, нежной, розовой, которая была рассыпана в большом стеклянном сосуде.
Дом был пустым и тихим, и Младшенькой отчего-то стало грустно. «Странно, почему людей любишь больше, когда их нет рядом. Когда они далеко. Наверное, потому, что боишься, что они больше никогда не появятся». Она едва не расплакалась, припомнив, что отец выходит к столу редко, обедает и ужинает у себя и всеми силами старается, чтобы они, дочери, не заметили, как он болен. Мать же никогда ничего не скрывала от них, и, как только врачи поставили диагноз, она предупредила:
– Сердце у отца в очень плохом состоянии. Могла бы помочь операция, но пока он слишком слаб. И потом, на нее еще надо решиться.
Сестры вели себя соответственно ситуации в доме, но младшей все равно не верилось, что с отцом может что-то случиться. Сейчас, после ухода родителей, она вдруг ощутила непрочность домашнего мира. «Как их жаль. И отца, и маму». Страх будущего одиночества охватил ее, и даже мысль о сестре, которая всегда будет рядом с ней, не помогла. Сестра ею пока воспринималась как часть обстановки, привычная глазу, о которую иногда стукнешь коленку, но без которой вполне можно обойтись.
Младшенькая, наведя порядок в спальне, вернулась к себе. Она посмотрела на часы и решилась на то, что хотела сделать еще раньше. Она попыталась придать квартире, как ей казалось, современный облик. «Так, папина коллекция коньяков! Надо ее выставить на стол. Бутылки красивые. Потом журналы, которые так не любит мама. Потом сифон и высокие стаканы – они должны стоять тут же, рядом с бутылками». Она бормотала это и суетилась в гостиной. Ей хотелось, чтобы в комнате было что-то легкомысленное, что-то, что придало бы обстановке раскованное настроение. Она хотела, чтобы Вадим увидел, что она – современная, уже взрослая девушка и он вполне может с ней встречаться.
– «Как же надоело быть школьницей!» – воскликнула Младшенькая вслух, забыв, что минуту назад жалела о неизбежных переменах в семье, которые связаны именно с возрастом, с ее взрослением.
Наконец все было готово. Комната, потеряв вид классической гостиной, приобрела странный вид – не то комната отдыха в санатории, не то студенческое общежитие. В центр ковра Младшенькая водрузила два круглых пуфика – она их стащила у
