рассказал бы ничего, да Епифан поспешил подойти, представил юношу:
– То мой приятель старый, воин опытный. Ты уж ему, Семен, расскажи, что просит. Худа не будет.
– Ну уж… – Артельщик пожал плечами. – Коли ты, Епифан, просишь… – Он цепко посмотрел на Лешку. – Ты вот что, парень… Мне тут особо некогда – сруб достраивать надо да Елмошку убиенного хоронить. Вот ты к погосту-то и приходи, к могилкам. Там и поговорим.
– Что ж вы его, прямо сейчас хоронить собираетесь?
– А чего ждать-то? День-то вон какой жаркий.
Утерев пот, Семен вышел со двора старосты. У сруба уже гомонили артельщики, жалели так незадачливо погибшего Елмошку, сходясь в одном – хоть и никудышний был парень, да ведь безобидный. И кому понадобилось жизни его лишать? Оно и выходит – татарам. А раз так, опасаться надо.
Могилку вырыли быстро, у самой оградки, так же быстро зарыли.
– Земля тебе пухом, Елмоша!
Постояли, сняв шапки, послушали, как потный от жары дьячок гнусаво прочел заупокойную молитву, и снова вернулись к срубу. Буднично так, словно бы ничего особенного не случилось. Лешку даже покоробило подобное отношение – все ж человека похоронили, не собаку бездомную.
– Семене… – Юноша догнал артельщика.
Тот обернулся:
– А, это ты…
Замедлив шаг, махнул своим – идите, мол, я скоро. Пожевал губами:
– Ну, вот и схоронили раба Божьего Елмошку, Елмошку Ягодника. Царствие ему небесное.
– Царствие… – покивал Лешка. – А почему – Ягодник?
– Ягоды шибко любил, Елмошка-то… – Семен усмехнулся. – Частенько к болотине за черницей бегал. Бывает, прибежит – вся морда синяя. Вот, видать, и сей раз собрался… да не вышло.
Артельщик вздохнул.
– Да уж… – Юноша тоже вздохнул. – Судьба… А он на какие болота ходил?
– Да Бог его знает. Мы ведь не здешние, тутошних местов не знаем, а Елмошка, поди, у кого из Епифаньевых расспрашивал про ягодные угодья. Не знаю…
– А чем он у вас занимался, покойничек-то?
– Да так, на все руки, – отмахнулся Семен. – Принеси-подай. Он ведь к нам недавно пристал, по пути – из милости взяли. Может, со временем, и вышел бы толк, да уж теперь что об этом?
– Это уж точно. – Юноша согласно кивнул. – А когда он к вам пристал-то?
– Да недели три тому…
– А где?
– На дорожке лесной, недалеко тут… Жалок был, плакал… Злые татарови, мол, отца с матушкой в полон увели, один язм и остался, не бросьте, добрые люди, душу хрестьянскую не погубите.
– Вот как? – Лешка задумался – что и сказать, интересные были сведения. Елмошка-то оказывается, в умат подозрительный! Не местный, пришлый, да и из артельщиков его никто толком не знает.
– Ягоды, говоришь, любил?
– Любил, сердечный…
– А ни с кем из ваших не сошелся поближе?
– Не, не сошелся. Так, сам по себе был.
Не выудив б�
