и за то ответствовать».
Будто и так все это великая новость, но лишний раз напомнить огромный резон. В дальнейшем всегда можно сослаться на старание и снять с себя вину. Очень напоминает инструкции на товары бытовой химии: «жидкость для мытья унитаза пить нельзя и в глаза капать тоже». Люди, видать, не меняются. Им страшно любопытно, что будет, если выпить кислоту или фуражировать без особой скорости, попутно грабя. А когда начнут вешать или закапывать в могилу, возмутятся – ведь не предупреждали, что кипяток на себя или местного жителя в целях отобрания у того золотишка проливать нельзя! В приказе такого не имелось.
Штабные офицеры синхронно выругались на нескольких языках сразу. Один Ласси стоял, наблюдая с невозмутимым видом. Насколько это маска для окружающих и что он на самом деле думает, трудно уверенно сказать. Не так уж давно мы знакомы, чтобы судить. Одно совершенно точно – во вчерашнем приказе есть пункт, чтобы не только охранение, но и люди, производящие инженерные работы, выходили, имея при себе ружья. Теперь это давало результат. Лезущие в атаку из крепостного палисада турки наткнулись не на растерянных людей с кирками, а на энергично отстреливающихся гренадеров.
Нет, догадаться, что осажденные попытаются сделать вылазку с целью разрушить едва начавшееся строительство и нанести потери врагу, дело несложное. Подозреваю, не в первый и не в последний раз такое происходит. Однако опыт сын ошибок трудных. Не просто готов оказался генерал-фельдмаршал, он фактически устроил ловушку, проредив на будущее гарнизон и сбив желание лезть на русских. За клубами порохового дыма особо не рассмотришь происходящее, но бегущие обратно уже не одиночно, а целыми группами заметны хорошо. Выходит, нападение сорвалось, и наша берет, даже и без направленного к месту схватки батальона.
– Что там с продовольствием? – не оборачиваясь, спросил Петр Петрович.
– Завтра должны прибыть сорок шесть будар, – с готовностью докладываю, довольный, что все заранее выяснил.
Будары – это такие долбленые донские лодки грузоподъемностью двести – четыреста килограммов. То есть по-здешнему двенадцать – двадцать пять пудов. Я все мучаюсь переводом в более привычные меры веса и объема. Головой все понимаю и давно должен был перестроиться, а временами клинит, тем более эталонов не существует и любые меры в соседних областях могут заметно отличаться.
– Мало, крайне мало, – говорит Ласси, будто это я лично те корыта строил и нагружал. – Почему до сих пор не прибыл обоз с продовольствием?
Тут ответить вразумительно нечего, а «не могу знать» и вовсе произносить глупо. Не любят подобного блеянья начальники, причем любых рангов. Сам такой. Где-то телепаются волы, и при всем желании ответа не имею. Гонцы со сведениями не приезжали, радио с телефонами отсутствует полностью. Голуби почтовые существуют, но вот под Азовом голубятню еще не построили. Здесь чужая земля. Только начальству так не ответишь.
