Иди сюда, тут Еванфия из Авака приехала.
– Ну и что? – пожал плечами Максим, однако подошел и минут пять не мог оторвать глаз от необыкновенного лица девчонки. Она рассказывала о своей стране, лежащей за морем, далеко на севере от Селавика. Когда-то давно Авак был колонией, а ее жители считались подданными Короля. Но потом мудрый Афиноген XXV решил – или ему подсказали министры – что держать такую бедную и холодную страну в подчинении слишком накладно, и лет сто назад Авак обрел свободу. Даже ушлые дольменцы на него не позарились, потому что у них, видите ли, “власть народа”.
Жители снежной страны впали в ничтожество и вернулись к своим древним промыслам, вдвое усерднее стали бить тюленя и нерпу, вылавливать рыбу и так далее. Все это Максим знал из уроков истории. Но подробно об этих давних делах в учебниках не писали, хватало и тем поважнее – биографии представителей Династии Кукшиных, например. Вот уж где можно срезаться: одних только родственников правящего Короля Селавика столько, что можно ночь напролет твердить их имена, а все равно всех не упомнишь. Хорошо еще, что учитель истории, Феоктист, и сам не всех знает, потому и не пристает с такими вопросами.
Максим раньше и не думал интересоваться торговлей, предпочитая развлекаться с приятелями. А вот Еванфия постоянно имела с ней дело, потому что ее отец был владельцем фактории на восточном берегу Авака. Когда-то в юности, влекомый романтикой севера, он приплыл туда с поселенцами из Селавика и купил себе участок между холмов, десять месяцев в году покрытых толстым слоем льда.
– А воду-то где брали? – спросил кто-то совсем потерявший голову.
– Так лед же кругом, – удивилась Еванфия. Ее странные, удлиненные глаза, черные словно деготь, лукаво сощурились.
Вообще она была какая-то удивительная, словно и не подданная Короля Селавика: волосы черные, длинные, а ногти, наоборот, короткие, аккуратно подрезанные, и украшений совсем никаких нет. На ней был вишневый в тонкую полоску костюмчик с юбкой до коленок, из-под воротника которого выглядывал кусочек белой маечки, и белые же, с дырочками туфли на тяжелых каблуках. А девчонки в городе чуть ли не поголовно таскали вышитые медными кольцами бриджи и холщовые сорочки, как примадонна гостившего в июле Королевского театра. Она исполняла роль какой-то народной героини Марфы.
– А летом-то? – подключился Пров.
– А летом с гор начинают бежать реки, и тогда воду даже вытапливать не надо.
– Ну ты и тупой, Прошка! – крикнул Лупа и засмеялся с натужной басовитостью. Максим неприязненно покосился на него: самый умный, что ли? Прова же вообще перекосило, но он промолчал, лишь видно было, как под скулами у него завозились острые желваки.
– Подумаешь, вода! – сказала Дуклида. – Я вот слыхала, что люди там тухлятиной питаются.
– У нас было свежее мясо, – нахмурилась Еванфия.
– Ладно, рассказывай сказки! Что, каждый день по тюленю забивали?
Разгорелся
