Анастасия Николаевна, что вы испугались Шурика, – улыбнулся Михаил, – это так?
– Да нет, вы ошибаетесь, просто… не имеет значения… Нам надо где-то присесть, хочу кое-что вам показать. Книга при вас?
Михаил потряс портфелем и предложил зайти в ресторан поужинать.
– Нет, там полно народу, – отказалась она, – давайте в парк, пока не стемнело. Посидим на скамейке, подальше от ненужных глаз. Пока будем идти, я вам постараюсь кое-что объяснить, хотя бы свое поведение. Не знаю почему, но я вам доверяю.
– Потому что вру? Вы ведь так сказали сегодня днем в кабинете.
– Эта книга не могла нигде оказаться, кроме того места, где вы ее нашли.
– Может, вы знаете это место?
– Догадываюсь либо могу предположить. По крайней мере, мой научный руководитель это знал.
– Почему тогда не нашел?
– Его арестовали. Год назад, а у меня есть документальные доказательства его гипотезы. Давайте свернем сюда – так мы выйдем к бульварам.
Осень в этом году выдалась просто замечательная: теплая, нарядная. Листья, впитавшие солнце, не торопились упасть, постепенно отдавая свет и солнечное тепло.
Они немного прошлись по аллее и, найдя свободную скамью, присели.
– Простите, я даже не знаю вашего имени, – смутилась Анастасия Николаевна.
Михаил встал, приподнял шляпу и представился полным именем и фамилией, назвал и должность. Она опять очень внимательно и прямо посмотрела ему в глаза, и в этот момент ему вдруг захотелось исправить сказанное и назвать свое настоящее имя, но он отогнал эту бредовую мысль.
– Я так и думала: Мытищи, село Тайнинское, строительство…
– Не томите, Анастасия Николаевна, что такого особенного в этой книге, кроме того, что, судя по всему, она действительно очень древняя.
– Мне бы хотелось взглянуть на нее еще раз. После того как я вам открою тайну, с ней связанную, обещайте, что вы мне ее дадите на пару дней.
– Ну, разумеется, если только это не государственная тайна, – улыбнулся Михаил.
– Дело в том, что я сама не до конца понимаю ее значение. Книга впервые упомянута в письме, датированном 1631 годом. Письмо со мной.
Она вынула обычный тетрадный листок в клеточку, исписанный старинной вязью.
Михаил удивился:
– Что-то больно современно выглядит ваше послание.
– Я скопировала буква в букву. Там многие места повреждены и полно неясностей, но суть прочитывается. Письмо инокини Марфы, матери царя Михаила Федоровича, первого Романова на российском престоле. Написано перед смертью. Из текста ясно, что она кается в своих грехах, один из которых связан с книгой. Вы готовы?
Михаил кивнул и развернулся всем корпусом к своей собеседнице. И в который уже раз поймал себя на мысли, что не может не любоваться этой женщиной. Маленький кленовый
