Они нафаршированы абрикосами и томленым желтым луком, я такое не очень люблю.
Локк, вооружившись Жановой вилкой, попробовал миног. Начинка ему понравилась.
– Мой счет в «Венце порока» уменьшился на две трети, – наконец сказал он, оторвавшись от угощения. – Дань Реквину за мошенничество и за то, что я испытываю его терпение.
– Ну, мы на эти деньги и не особо рассчитывали, хотя, конечно, неплохо было бы ими пару недель попользоваться.
– Верно. Однако я поначалу опасался иного исхода, ведь все могло завершиться хирургической ампутацией конечности в походных, то есть в кабинетных, условиях, а моя рука в этом совершенно не нуждается. А что ты там читаешь?
Жан показал ему титульный лист, и Локк притворно закашлялся, закатив глаза, будто подавился.
– Не пойму, зачем ты Лукарно вечно за собой таскаешь. К чему постоянно перечитывать романтические бредни? Хочешь, чтоб мозги в розовые сопли превратились? Ты же честный вор! Того и гляди обывателем заделаешься, цветочки в саду начнешь разводить.
– Я с огромным удовольствием покритиковал бы твои литературные пристрастия, если бы хоть однажды застал тебя за чтением.
– Между прочим, я много читаю.
– Ага, исторические и биографические труды, и то из-под палки. Я же помню, как Цеппи тебя заставлял.
– А что в них плохого?
– Да хотя бы то, что мы теперь живем на руинах истории, возникших в результате опрометчивых решений, принятых великими людьми, о которых впоследствии восторженно пишут биографы. Ради удовольствия я их не читаю – к чему изучать карту, если путешествие уже окончено?
– Но ведь все эти романтические бредни – сплошные выдумки! Ложь и обман! Что в них интересного?
– Ты сам понял, что сказал? Сплошные выдумки, ложь и обман… Для нас с тобой самое подходящее чтиво, мы же именно что выдумками, ложью и обманом на хлеб зарабатываем, профессия у нас такая.
– Я не в сказке живу, а в безжалостной действительности, и приемы у меня самые что ни на есть всамделишные. Раз уж у нас профессия такая, то и действовать надо профессионально, ради пользы дела, а не из прекраснодушных мечтательных порывов.
Жан придвинул книгу к себе и многозначительно стукнул по сафьяновому переплету:
– Вот где нам с тобой место найдется, Шип… За себя не скажу, но ты уж точно туда попадешь. В исторических трудах мы удостоимся разве что скромной пометки на полях, а вот в легендах нас наверняка воспоют…
– Да уж, размечтался. В легендах все переврут, да и нас оболгут – либо вознесут до небес, либо с грязью смешают. А правда о наших делах умрет вместе с нами.
– Лучше уж так, чем в полной безвестности сгинуть. Было время, ты не гнушался ни романтических бредней, ни театральных представлений, они помогали тебе входить в образ.
Локк вздохнул, оперся локтями о столешницу и еле слышно прошептал:
– А ты забыл, чем это закончилось?
