ли? – учтиво осведомился Локк. – По-моему, и так все ясно. Или последует продолжение?
– Что вы, господин Коста, схватка только начинается. В улье сто двадцать ячеек, а число открываемых непредсказуемо – за это отвечает особое устройство; может открыться одна ячейка, а может сразу шесть. Не правда ли, захватывающее зрелище?! Для того чтобы выйти из клетки, надо убить ровно сто двадцать шершней. Ну, или… – Госпожа Дюренна, выразительно вскинув бровь, глубоко затянулась трубкой. – Пока что молодой человек справился только с восемью.
– В таком случае я все равно ставлю на юношу, – сказал Локк. – Считайте, что я с надеждой смотрю в будущее.
– Оно и видно, – с улыбкой заметила госпожа Дюренна, выпуская из носа две толстые струи дыма, отдаленно напоминающие серый водопад. – А я ставлю на шершней. Ну что, побьемся об заклад? Двести соларов вас устроит? Я поставлю двести, а вы оба – по сто.
– Я всегда к вашим услугам, госпожа Дюренна, а что касается моего спутника, давайте у него самого спросим. Жером, ты как?
– Для того чтобы доставить вам удовольствие, сударыня, никаких денег не жалко.
– Ах, я восхищена потоком вашего лживого красноречия! – удовлетворенно вздохнула госпожа Дюренна и подозвала служителя.
Служитель, выслушав ставки и предмет пари, занес имена игроков на грифельную доску, сделал пометку о взыскании необходимых сумм с личных счетов всех троих и выдал четыре деревянные плашки, украшенные десятью выгравированными кольцами. Возбуждение в игорном зале нарастало.
Два злобных шершня, выбравшись из ячеек улья на свободу, устремились к юноше.
Дюренна, опустив свои плашки на стол, с милой улыбкой сказала:
– Не помню, говорила ли я вам, что кинжальные шершни приходят в ярость при виде трупов своих собратьев. Чем дольше длится схватка, тем они злее становятся.
Пара шершней с гневным жужжанием кружила по клетке; юноша ловко от них уворачивался, стараясь не подставлять под укусы неприкрытую спину и бока.
– Восхитительно! – Жан, чуть склонив голову, с напускным любопытством уставился на клетку и всплеснул руками, ухитрившись при этом подать Локку ряд импровизированных условных сигналов, смысл которых Локк разобрал не без труда:
«Меня это зрелище не вдохновляет, пойдем-ка отсюда».
Ответить Локк не успел – на левое плечо тяжело опустилась знакомая бронзовая рука.
– Господин Коста, – просипела Селендри прежде, чем Локк обернулся. – Один из приоров на шестом этаже выразил желание обсудить с вами какой-то карточный фокус… Он утверждает, что вы знаете, о чем идет речь.
– Я счастлив составить ему компанию, – ответил Локк. – Прошу вас, передайте ему, что я сей момент буду.
– Лучше я вас сама к нему проведу, – возразила Селендри с жутковатой полуулыбкой, не коснувшейся обезображенной половины лица. – Вам одному через эту толпу не пробиться.
Локк всем своим видом
