хлопающей глазами Насти, добавляю, – что означает: Великий Хан великой орды и престола (государства) Крыма и степей Кыпчака Ахмет Кирей.
– Настя, – говорит она, протягивая руку.
Ахмет припадает к тыльной стороне ладони страстным поцелуем.
– Вот именно его и надо благодарить за угоны в рабство твоих предков, – со злорадством добавляю. – Мы были только на подхвате, а злодеи приходили из Крыма.
– Это преувеличение, – с легкой насмешкой заявляет он. – И по первому вопросу, и по второму. Титул отменили уже давно. Даже не при Республике, а еще в девятнадцатом веке. Приблизительно в те же времена, что и превратили Польшу просто в губернию. И потом нас русские натравливали. В отместку за польские шуры-муры с турками. А крымские татары всегда были невинными овечками. И полячек просто обожали.
Сразу, стервец, сообразил. Всегда был шустрым малым.
– Абсолютная правда, – говорит, – я по мужской линии потомок и имею право на титул хана, но это страшная морока и абсолютно излишние проблемы. И кроме того, части ваших родственниц первоклассно повезло. Как минимум с десяток угодили прямиком в сераль и неплохо там прижились. Мой папа всю жизнь сидел под каблуком у жены и боялся пикнуть. Отводил душу только на войне, героически рубя врагов и представляя на их месте любимую супругу. Заслужил кучу орденов и генеральское звание, но дома не смел голоса повысить. Пророк – мир ему – сказал: «Советуйся с женами, но поступай вопреки». Он не советовался – просто поступал, как ему указывала жена.
Это несколько более поздние времена, но традиция отбирать себе в жены красивейших пленниц из полячек существовала длительное время. В результате получился несколько странный результат. В лице меня и моей сестры. Представляете, – не обращая на меня внимания, разливался он, – потенциальные подданные у меня сплошь брюнеты и кривоногие коротышки. А я вот такой из себя. Он гулко постучал в могучую грудь.
И, что бы он там ни болтал, родовая память предков-конокрадов никуда не делась. Большой был специалист по присвоению частной собственности в виде любого продовольствия. Что картошки спереть, что теленка. Как будто и не лейтенант гвардии, а каторжник с массой воровского опыта. Почему не пошел по коммерческой части, а переложил все эти труды на свою сестру, – я так и не понял. Ему на роду написано быть вороватым купцом.
Еще минут пять легкого разговора – и я сообразил, что он не хуже меня, специалиста в интервью, выведал подробности, откуда Настя взялась и чем занимается. Определенные выводы были сделаны, и начались действия.
– Ничего не желаю слушать, – уверенно говорил Ахмет, увлекая ее в сторону машины. – Неужели не интересно, как делают кино? Посмотрите своими глазами. Тебя это тоже касается, – это он уже мне. – Не так уж часто встречаемся, один раз сделаешь по-моему. Потом нормально посидим, выпьем и закусим. Магазины никуда не убегут.
Я пропустил Настю вперед, открыв дверцу, и послушно полез на заднее
