великаны и герои на каждый день.
Снег лисицы и высшего человека неразличимы на коже страны снегов и льдов. Все едино лишь для любящего глаза. А нелюбящие глаза превращаются в созидателя, труженика – иногда поневоле, но тоже приносят свои результаты. Потому что почти все рождается от тревожного беспокойства.
Воплощенным живым духом этих мест можно назвать лося. Он прекрасен своей вечно молодой и красивой чернотой, глаза его как бабочки, и живые короткие ресницы несут много-много лун, помаргивая серебряными стрелами. Вот он стоит передо мной. Лиловые сильные губы пахнут черной смородиной – запахом всех северных стран.
Его неутомимые, стройные ноги утопают и в ягеле, и в стланике – атласной глубине веселого леса.
Он видел все и радуется своей родине. Живет как личность и не согласен на неумеренное возвышение. Хочется обнять его и понюхать за радость.
Медное небо начинает свой путь с прохлады. Затем, постепенно возвышаясь, заканчивает свой ненапрасный труд где-то на жарком континенте, и люди, кожей и речью похожие на землю, копаются в чем-то жарком и красном, извлекают разные вкусности и редкие корнеплоды. И так круглый год.
Северный человек же, встречая диких уток и гусей, всегда знает, что у этих прекрасных птиц много доброжелателей там, где начинается солнце. Люди соединяются только через разные проявления любви к природе.
Разные озера, реки, океаны всегда помнят благодарный взгляд человека. Маленький человеческий детеныш с крошечным ртом, мудрые старые люди, перешагнувшие уже свой вид и подвид, в едином порыве, кожей питаются водой. Вода живет на Севере. И все ее дочери помнят о своей родительнице.
Родительница эта, как и все животворящее, не помнит зла и обещаний. Вся ее жизнь – священная работа. Там, где она, не может быть голода, пустых обещаний и ожидания. И телесные существа, люди, должны именно так жить и процветать.
Северные росы лежали на лице остывающей земли, когда подошел к своему конечному источнику старый лось. Хорошо умирать и сегодня, и через пятьдесят лет.
На ягелевой поляне лежали новорожденные косули. Северный человек подошел к ним, погладил, понюхал. Напомнили они ему о детях вообще.
А.П. Мунхалов. Счастье. 1969, линогравюра
Человеческие воспоминания, зачастую такая ерунда – сплошные разочарования и обиды. Под эти качества возникли разные лукавые учителя. Они хороши, когда ты мал духом. Вырастешь – отбрось их с благодарностью. Северный человек, не поддавайся грусти.
Ведь чего греха таить – умеет долго грустить северный человек. Он должен в течение всей жизни помнить этот свой полусон-полуплач и усесться наконец верхом на этот долго ноющий гнилой зуб своей души и поскакать в смеющемся вихре.
Вихри его закрутят, припадая щекастыми улыбками, невидимыми руками отмоют странно прилипчивый тлен под громкими названиями, в которых обозначились лишь краткие даты рождений,
