значительной и завышенной (как минимум в полтора раза), что потянуть такой откат не составляло труда. Но тут «крыша» потребовала отстегнуть ей вместо обычных пятнадцати процентов от прибыли – все пятьдесят! Свои требования «крыша» мотивировала тем, что их бригадира взяли на разбое, и братаны теперь просто обязаны пополнить «общак».
Чтобы судья дал бригадиру условный срок, требовалась очень внушительная сумма, но «крыша» не накатывала и вела «базар» по-человечески, так что Дмитрий Олегович после очередного толковища согласился. Но когда он отстегнул требуемый процент «крыше», Будову стало нечем «откатить» заказчику. Договориться с ним полюбовно не удалось. Несколько раз Дмитрий предлагал директору часть суммы с тем, чтобы другую часть отдать позже. Аванс директор все-таки взял, но остальную часть требовал вернуть в совершенно нереальные сроки. Дмитрий в срок не уложился, и включился пресловутый счетчик. Ситуацию усугубило еще и то обстоятельство, что в дело между Будовым и директором конторы включился смотрящий по району. И когда прошли все сроки, а процент по задолженности Дмитрия Будова директору конторы у Никитских ворот превысил самою сумму долга, в офис кооператива заявилось трое крепких ребят в кожаных куртках и с короткими стрижками и, достав из-под курток десантные «акаэмы», короткими очередями положили всех, кто там был.
Так погиб отец Лены.
Мама Елены Дмитриевны с тех пор никаких близких отношений с мужчинами не имела, свято чтила память о муже и всецело посвятила свою жизнь дочери. Оставшиеся в доме после смерти Дмитрия Олеговича кое-какие деньги она пустила на образование дочери, а когда они закончились, устроилась на вторую работу в одно из небольших книжных издательств переводчицей.
Когда на последнем курсе Лена вдруг затеяла со своей подругой Асей Кологривцевой собственный бизнес, Алевтина Адольфовна сделала все, чтобы пресечь ее начинания. Спокойно и аргументированно, как это было ей свойственно, она сумела убедить дочь в том, что главное для нее учеба, и была очень рада, когда получила обещание закончить вуз достойно. Действительность превзошла ее самые радужные ожидания. Замдекана, шутка ли!
Вздохнув и отдав дань памяти отца, которого она практически не помнила, Лена с Алевтиной Адольфовной попили чаю с тортом и даже пропустили по две рюмочки «Кагора». У Алевтины Адольфовны после этого предательски повлажнели глаза, и она опять произнесла сакраментальную фразу, умильно глядя на любимую и единственную дочь:
– Как бы сегодня порадовался твой отец, глядя на тебя…
Это было в январе, а теперь стоял июль, отпуск только что начался, и Елена Дмитриевна ждала звонка от Игоря. Но мама, как всегда, успела к телефону раньше ее.
– Я должна быть в курсе всех твоих дел, – сказала как-то Алевтина Адольфовна дочери, твердо глядя ей в глаза. – Хочешь ты этого или не хочешь. Потому что ты – все, что у меня есть.
С тех пор мать знала
