имела место после смерти.
Джейн молчала, вперившись в экран. Насколько проще было смотреть на бесстрастную рентгенограмму, чем на то, что лежало на столе. Рентгеновские лучи удачным образом не замечали кожи и плоти, оставляя лишь бескровную архитектуру – балки и перекладины человеческого тела. Джейн думала о том, каким должен быть человек, чтобы вот так вот взять и ударить ногой в ботинке по человеческой шее. И о том, что чувствовал убийца, когда от его удара рвались хрящи, а из глаз Готта уходила жизнь. Что он чувствовал – ярость? Собственное всесилие? Удовлетворение?
– И еще одно, – сказала Маура, переходя к другой картинке, снимку груди. При том, как было изуродовано тело, удивительно было видеть вполне нормальную костную структуру, ребра и грудинную кость именно в тех местах, где они и должны быть. Но грудная полость была причудливо пуста, там отсутствовали обычные нечеткие очертания сердца и легких. – Вот это, – сказала Маура.
Джейн подошла ближе.
– Эти слабые царапинки на ребрах?
– Да. Я обратила на них внимание еще вчера. Три параллельных надреза. Такие глубокие, что уходят в кость. А теперь посмотри сюда. – Маура вывела на экран другой снимок: лицевые кости, впавшие глазницы и нечеткие очертания пазух.
Джейн нахмурилась:
– Опять эти три царапины.
– На обеих сторонах лица, до самой кости. Три параллельные отметины. Я не разглядела их из-за повреждений мягких тканей, нанесенных домашними животными. Только на рентгеновских снимках и увидела.
– Каким инструментом это сделано?
– Не знаю. В мастерской я не видела ничего, чем бы это можно было сделать.
– Ты сказала вчера, что это вроде посмертные повреждения.
– Да.
– Так в чем их смысл, если не в том, чтобы убить или причинить боль?
Маура задумалась.
– Ритуал, – сказала она.
На несколько секунд в помещении воцарилось молчание. Джейн вспоминала другие места преступлений, другие ритуалы. Она подумала о шрамах, навсегда оставшихся на ее руках, – сувениры от убийцы, у которого были собственные ритуалы, – и почувствовала, как снова заныли эти шрамы.
Она чуть не подпрыгнула, когда раздался звонок интеркома.
– Доктор Айлз? – зазвучал голос секретаря Мауры. – Вам звонит доктор Миковиц. Он говорит, что вы отправили ему утром послание через коллегу.
– Да, конечно. – Маура взяла телефон. – Говорит доктор Айлз.
Джейн снова принялась разглядывать рентгенограмму, параллельные отметины на скулах. Попыталась представить, чем они могли быть нанесены. Ни она, ни Маура не видели прежде никаких пригодных для этого инструментов.
Маура повесила трубку и повернулась к доктору Джибсону.
– Вы абсолютно правы, – сказала она. – Это был Суффолкский зоопарк. В воскресенье Леону Готту доставили тело Ково.
– Постой, –
