«каменюки», – вполголоса проговорил Егоров. Обзывать при всех комбрига было не с руки, поэтому он выразился именно так. «Каменюки» было одним из названий места, где располагалась наша воинская часть. Дело в том, что бригада находилась на опушке леса, в распадке между сопками, склоны которых были каменистыми, едва прикрытыми жиденькой травой. Это было большое счастье, что наша тактико-специальная подготовка не предполагала рытья различного рода фортификационных сооружений.
– Мужики, – произнёс он уже спокойным голосом, обращаясь к нам, молодым офицерам: – вы не представляете, как вам повезло, что службу начали именно здесь, в гадючьем месте.
После паузы, предполагая последующий вопрос, уточнил:
– Сравнивать не с чем. Да и по молодости легче терпеть такие унижения и скотство.
Сергей Петрович был прав, а сам он прибыл из группы советских войск в Германии. Не дожидаясь распоряжения командира батальона, обернулся к старшине роты и уточнил:
– У нас погоны есть? Любые.
– Так точно, – тут же отозвался сержант: – с подменки оторвём.
– Давай, каптёра скрытно в расположение и мигом обратно, – поставил задачу Егоров.
Особой скрытности не требовалось. Оставшийся за старшего, подполковник Фисюк понимал ситуацию и не обращал внимания на снующих в казармы и обратно бойцов.
«Швейные принадлежности» – нитки и иголки – были в шапке у каждого бойца, и через двадцать минут работа началась. Снимать на плацу, под пронизывающим ветром меховые куртки было нежелательно, поэтому находчивые бойцы стали пришивать погоны друг другу В основном молодые – старослужащим. Работа двигалась медленно. Время от времени солдаты запихивали ладони в себе в штаны, пытаясь в паху согреть потерявшие на морозе чувствительность пальцы.
Если у бойцов вопрос с погонами был решён, то для офицеров это оставалось проблемой. Капитан Егоров решительно стащил с себя куртку и, подставив мне плечо, скомандовал: «Рви». Это был единственный вариант: оторвать погоны с кителя и приторочить на куртку. То, на что у меня в нормальной обстановке уходило не более трёх минут, здесь, на плацу, могло занять очень много времени. Пальцы не гнулись, ткань была плотной и грубой, иголки ломались. В отведённые два часа мы не уложились.
Незаметно появился комбриг. Он взобрался на трибуну и грозно оглядел копошащийся личный состав. Выдвинутая вперёд челюсть говорила о наивысшей точке свирепости подполковника.
– Что… вашу… мать, времени не хватило? – зарычал он, и над подобием строя воцарилась гробовая тишина.
– Газы!!! – взревел Иванов.
Все молча, побросав швейное занятие, принялись натягивать противогазы. Комбриг внимательно смотрел на автовзвод и затем сквозь зубы процедил:
– Почему боец без противогаза?
– У него чирей, – вяло
