с пшеничными бровями и ресницами, вцепился в майора Кирющенко – сухопарого чернявого хохла с висячими усами, заместителя командира полка по боевой части, который был родом из Запорожья, поэтому говорил на густой смеси русского и украинского языков. Все прекрасно знали, что у этого с виду добродушного мужика снега зимой не допросишься. Но и лейтенант был командиром роты полковой разведки. Он никак не мог уронить своего звания и поэтому нудно добивался поставленной перед собой цели. А майор методично занимался своими делами, отмахиваясь от Самохина как от назойливой мухи, заранее зная, что лейтенант вот-вот выдохнется, взбеленится и побежит кружить по штабу, проклиная его, Кирющенко, и жалуясь на него первому встречному-поперечному.
– Ну ты шо, Самохин, – гудел Кирющенко, – совсем сказився, чи шо? Хде ж я тоби сейчас во время наступления человика пошукаю? И заметь, ты хочешь не просто человика, и не на колхозную свинарню, а бойца в полковую разведку. Ты холовой думай! Это тебе не горобцам[2] дули крутить!
– Товарищ майор, – додавливал Самохин, – вы же не меня лично без ножа режете, вы всю полковую разведку враз обескровливаете. Нам человек во как нужен!
И лейтенант картинно провёл ребром ладони себе по горлу. На майора это не произвело никакого впечатления. В этот момент раздался стук в дверь.
– Открыто, – крикнул Кирющенко, – войдите!
Дверь распахнулась, и, как принц из сказки, в комнате появился Алексей. Он чеканным строевым шагом подошёл к столу, браво отдал честь и представился:
– Старший сержант Алексей Подкопин прибыл из госпиталя после ранения для дальнейшего прохождения службы!
– О! Красава! – восхитился майор. – Слухай, Самохин, а вот твоя судьба постучалась в мою дверь, – радовался замком полка тому, что можно будет сейчас избавиться от уже порядком надоевшего командира разведчиков. – Кто тут ныл: «Дайте мне человика, дайте мне человика сейчас и немедленно»! Так вот на! Человик пришов, доложився по всей форме. Так ты ж его и получай во всей красе и положении!
Майор чинно вышел из-за стола и, восхищённо цокая языком, как цыган на базаре, обошёл Подкопина по кругу, похлопывая по предплечьям и тряся за руки. Так старый опытный ветеринар осматривает новое пополнение стада.
– На новобранца не похож, – после осмотра поставил диагноз Кирющенко.
– На фронте с первого дня войны. Сейчас из госпиталя. Контузия. Накрыло при наступлении под Изюмом. Это двести километров отсюда, товарищ майор!
– Теперь усё в порядке?
– Так ведь выписали! Доктора говорят, годен к службе в войсках. Всё честь по чести! И бумаги есть, – достал документы Подкопин.
– Прекрасно! – восхитился майор. – Скоро и моё родное Запорожье освободим! Освободим же?
– Безусловно, – заверил майора Подкопин, как будто он был Верховным главнокомандующим и досконально знал планы Ставки.
– Самохин!
Горобец – воробей.
