Ни мужских, ни женских. Сталкеры занимались выведением из Москвы людей, а не утешением их родственников.
– Да-да… – Женщина отставила наполовину опустошенный стакан на стол и выпрямилась, протягивая сталкеру свою визитку.
Ворон кивнул, принял черный глянцевый прямоугольник, мазнул по нему взглядом и небрежно кинул на угол стола.
– Готов выслушать, но мое время ограничено, – предупредил он.
– Да-да, – повторила она, внимательнее вглядываясь в его лицо. – Я понимаю…
– Вам следовало обратиться в главный офис, – заметил Ворон. – Говоря с вами, я отхожу от правил, не говоря уже о деловой этике. Люди, работающие в офисе, получают деньги за проходящих через них клиентов.
– Я все понимаю. И заплачу за визит… если укажете кому, то и этим сотрудникам тоже.
Подобный ответ являлся ошибкой, но знал об этом только Денис, и, разумеется, в его планы никак не входило подсказывать. Несмотря на симпатию, которую вызвала у него эта женщина, он всегда останется на стороне Ворона.
Вообще-то появление этой… скорее всего клиентки оказалось странным. Они давно погрязли бы в рутине, если б кому-либо давали свой настоящий адрес. Это было бы неудобно, небезопасно и обременительно. В своем пущинском особняке Ворон предпочитал жить, а не принимать клиентов, не работать и не вести переговоров.
У клана «Спасение» имелось вполне официальное представительство в Серпухове – с юридическим адресом, банковскими реквизитами, сайтами, е-мейлами и всем необходимым. В нем сидели не просто секретарши, а психологи, юристы и экономисты, которых Ворон отбирал лично для этой работы. Потому что обычные «манагеры», готовые нести чушь, лишь бы впихнуть услугу или барахло, здесь не годились от слова «совсем».
Именно через офис проходили клиенты неиссякаемым потоком, и, разумеется, сталкеры чисто физически не могли себе позволить браться за каждое предложенное им дело. Психологи выясняли подробности, успокаивали убитых горем родственников, объясняли, что в течение суток человека еще можно спасти, а вот через месяц – никогда. Юристы грамотно составляли договор, по которому сталкеров никогда не удалось бы привлечь к ответственности в случае неспасения чьей-либо жизни (случаи, когда люди, надежды которых не оправдали, начинали обвинять во всем спасателей, были не так уж и редки). А экономический отдел выяснял о готовности клиента платить. Ворон не уставал повторять о том, что ненавидит альтруистов и точно не собирается им уподобляться. Любой труд должен быть оплачен, а морали нет и не может быть места в бизнесе.
– Если бы я был заинтересован в так называемом спасении собственной души, то уехал бы в Тибет, – говорил он Шувалову, привычно сидя на краю его стола в роскошном кабинете главы одного из ведущих подразделений Центра Аномальных Явлений и грея в ладони стакан с виски. – То, что я умею ходить в Зону и даже кого-то выводить из нее, не значит, будто я собираюсь делать это для кого-то на халяву. Спасение чужих жизней – мой хлеб, а не обязанность, долг или миссия, дарованная свыше.
