зачем?
Я не ответил Юрке. И получил еще в глаз.
Я смотрел на Юрку и не понимал, почему мы должны драться. А потому не чувствовал злобы. Кулаки мои просто не сжимались. Я думал. Я совсем забыл совет брата: «Никогда не задумывайся. Задумаешься – пропал».
Пацаны вокруг непонимающе молчали. А Юрка, пнув меня неуверенно, заключил:
– Не знаешь.
Тут не выдержал мой друг Серега:
– Ты че, Колян?
Я отмахнулся:
– Ни че… Через плечо…
Из школы шел побитой дворняжкой. И мелюзга тыкала в меня пальцем:
– Колька Парфенов сегодня получил.
– Врешь.
– Сам видел. Юрка Сурепов ему накостылял…
В другое время только зыркнул бы в их сторону, и они разлетелись бы как воробьи. А тут, того и гляди, в спину камнем запустят:
– Кольку Парфенова побили… Побили…
Зайдя домой, я бросил портфель, упал на кровать и уткнулся лицом в подушку. Заревел.
Потом просто лежал. Смотрел в потолок.
Пришел Сема, работавший с родителями в разные смены:
– Ты чего валяешься? Заболел?
– Не, – подала голос сестренка, – его Юрка Сурепов побил.
Брат так и сел рядом на кровать:
– Да ты чего, Колян? Я тебя как учил? Мне, что ли, за тебя заступиться?
Когда доставалось от старших пацанов, я всегда мог честно позвать его. Брат приходил в своем танкистском комбинезоне. С тяжелым ремнем на поясе. И помогал кулаками. А когда их не хватало, то снимал с пояса ремень. Отвешивал налево и направо, по головам и по спинам, не разбирая.
Но чтобы брат решал проблемы со сверстниками – это противно. Это значит, что не можешь сам. И все пацаны потом будут перешептываться:
– Колька Парфенов – ссыкун, за брата прячется…
– Нет, – буркнул я Семе, – сам разберусь…
Брат встал:
– Ладно, разбирайся…
А и отцу, наверное, уже на заводе скоро расскажут, что его сына побили в школе:
– Слышь, Петрович. Твоему-то сегодня накостыляли…
Отец ответит:
– Быть не может…
А вокруг засмеются:
– Точно-точно. Да сам спроси своего…
Отец никому в жизни спуску не давал. И Сема тоже. И я до сегодняшнего дня был как все Парфеновы. Умел держать удар. И умел бить.
Я не хотел драться. Но знал, что если поддамся еще хотя бы в одной драке, то никто меня больше уважать не будет. Ни во дворе, ни в школе, ни дома. Отец с братом сначала будут продолжать воспитывать, а потом махнут рукой – в семье не без урода.
Но я не был ни слаб, ни труслив. И хотел ходить по поселку, в школу, как все нормальные пацаны, не опуская глаз.
Я не хотел драться. Но я был должен.
Не дожидаясь возвращения с работы отца и матери, двинул на улицу. Зашел к Сереге:
– Собирай пацанов. Я иду Юрку бить.
Серега мигом облетел соседей. Слух о том,
