роли – Лера смотрит за матерью и сестрой, он сам идет в спорткомплекс, где работал отец, и распоряжается подготовкой похорон.
Все правильно, все так и должно быть. Лера знала, что брат все сделает, как положено, и была благодарна ему, он мужчина, в конце концов, он как раз и должен быть всех трезвее и практичнее.
С самого детства брат был эталоном, кумиром, учителем и еще бог знает кем для нее. Он отвечал на все ее вопросы, и его мнение было для нее самым правильным и самым главным. Еще тогда, очень давно, когда семья жила в маленьком домишке, купленном отцом по дешевке возле Минского моря, Лера думала о том, что ее муж должен быть именно таким, как ее брат – умным, добрым, сильным и красивым. Она была уверена, что так и будет, но в жизни все вышло по-другому… Да и брат оказался на поверку другим. Не сотвори себе кумира…
Жара в тот день не отступала, открытые окна были занавешены простенькими гипюровыми занавесками, которые нисколько не шевелились – солнце палило, и ветер с моря, видимо, не мог уже сражаться с ним, не получалось. Мать, получившая изрядную дозу успокаивающих таблеток и уколов, неподвижно сидела в спальне, лицо у нее было серым, глаза – безумными, говорить она не могла.
Мать на самом деле была женщина-кремень, она всегда все делала по-своему и других вынуждала делать именно так, как хотелось ей. И никто не мог помешать этому, только отец, да и то в очень редких случаях.
Ту тарелку не бери, в нее я кладу только овощи, в эту кружку ничего не наливай, тут у меня молоко, пол не подметай, его нужно пропылесосить, окна не занавешивай, а то не увижу соседей.
Все, чем могла ей помочь, например, младшая дочь, которая приезжала по выходным, шло, так сказать, насмарку, все было сделано не так. Как хотелось матери. Не то чтобы женщина кремень, командирша-самодурка! Но это ей, конечно, прощалось, мать все-таки.
Но после происшедшего с матерью произошел как бы стопор, и вся ее сила куда-то подевалась.
Почему-то все в те дни казалось Лере значимым, она видела какие-то мелочи, и они магнитом притягивали взгляд, оставаясь где-то внутри, в воспаленном мозгу. На маленькой старомодной тумбочке лежала папина длинная записная книжка с фамилиями и номерами телефонов, написанными четким отцовским и корявым маминым почерком. Из этой книжки брат выискивал тех, кому нужно позвонить и сообщить страшную новость.
Вот стоит старый стул (кажется, такие стулья называют венскими) с круглым сиденьем и гнутой спинкой, на нем еще вчера сидел отец. Вот красный телефон, его диск накручивал отец, когда звонил на свой строительный объект. Все это вокруг видеть было совершенно невозможно, и Лера непроизвольно прикрывала глаза, чтобы не видеть. Наверное, даже когда ей будет столько лет, сколько исполнилось бы отцу этим летом, она все равно не сможет смотреть на эти вещи без боли.
Дальше… дальше все было как во сне.
Итак, получалось, что эти часы кто-то искал, и он их не нашел, потому что они были совсем не там, где он их искал. Да боже ты мой, были
