процветал криминальный бизнес всех видов, включая торговлю людьми, похищенными в России. Все больше укреплялись связи с зарубежными центрами исламизма, а также – с нелегальной сетью подготовки исламиских боевиков в России и за ее рубежами. Росло влияние ваххабитов в соседнем с Чечней Дагестане и других регионах России (например, в Поволжье). В самой Чечне неуклонно снижался авторитет президента Масхадова и подотчетных ему органов власти, но непрерывно усиливались командиры различных отрядов и групп боевиков, идеологи ваххабизма и исламоэкстремизма, нередко возглавлявшие банды полукриминального характера. Серьезным фактором внутричеченской жизни стали иностранные наемники и добровольцы во главе с авантюристом Хаттабом.
Все это вело к постоянному провоцированию мелких стычек на границе с Чечней, а также к выступлениям прочеченски настроенных ваххабитов в Дагестане. В августе 1999 г. это привело к началу второй чеченской войны. Вторгшиеся из Чечни боевики попытались соединиться с мятежными ваххабитами в горах Дагестана, но были отброшены при поддержке большей части местного населения. После подавления гнезд мятежников в Дагестане российская армия снова вошла в Чечню, преследуя отступающих боевиков. Довольно быстро была занята равнинная часть Чечни, но в горах война снова приняла затяжной характер. Она характеризовалась более широким применением современных средств ведения войны и новейшей техники, нежели первая война. Вместе с тем она имела и более широкий международный отклик, вызвав затруднения России в Западной Европе и охлаждение ее отношений с некоторыми странами ислама. Расширилась и география деятельности чеченской диаспоры, распространившей свои пропагандистские акции, кампании солидарности и сборы средств в пользу боевиков на все страны ислама и на мусульманские общины в Европе и Америке. Вместе с тем удары по исламо-экстремизму в Чечне, судя по всему, свидетельствуют об определенной стабилизации позиций России на Кавказе, об ослаблении и откате (если не прекращении) охвативших ее на рубеже 80-90-х годов дезинтеграционных процессов. Судя по всему в XXI в. наряду с Ближним и Дальним Востоком, будет существовать и российский Восток.
Подводя итоги, следует подчеркнуть, что распад СССР открыл новые пути и возможности для модернизации российского Востока, как и восточных республик СНГ. Ясно, что Центральная Азия и Кавказ сохранят связи с Россией, но будут испытывать не меньшее воздействие Турции, Ирана, Китая, Японии, Южной Кореи, уже сейчас имеющих там определенные позиции в сфере экономики и культуры. Нельзя исключить и обратного влияния Центральной Азии и Кавказа на Иран и Афганистан, учитывая расселение азербайджанцев, туркменов, узбеков, таджиков по обе стороны проходящих в регионе границ. Новая Россия, возвращаясь на Восток уже в ином качестве, еще скажет свое слово и определит свое место на перманентно меняющемся Востоке, где «русский фактор» всегда был важной составляющей общей ситуации.
