молча подвинулась и уставилась на свою тетрадь по налоговому праву, которую заботливо выложила на стол перед предстоящим семинаром.
Но парень не спешил занять освободившееся место, я опять почувствовала внимательно-изучающий взгляд, а потом он наклонился ко мне поближе, чтобы нас никто не подслушал, и услышала тихий голос:
— Оль, что случилось? Ты передумала со мной дружить? Я что-то никак не пойму: ты мне рада или нет? Ты мне то улыбаешься, то отказываешься отвечать на простой вопрос и смотреть в мою сторону. Это как-то странно, ты не находишь? И что это такое было с тобой вчера? Не думай, что я не заметил твои метания из одной аудитории в другую. Это из-за меня ты так бегала или нет? Только не надо водить меня за нос, Соколова, я этого не потерплю — и в его голосе я услышала нешуточную угрозу — говори прямо: что у тебя на уме!
Блин, вот ведь попала, так попала. Кто же мог предположить, что несдержанный Идолбаев окажется таким проницательным, наблюдательным и настолько умным, что сделает из всего увиденного правильные выводы? Я конечно, сама виновата — веду себя как последняя идиотка. И Адама вполне можно понять — никому не нравится, когда с ним играют в кошки-мышки. Но я же не специально! Просто как-то так само собой выходит. И что теперь ему говорить? Вздохнув, я решила, что лучше всего сказать правду, все равно я врать никогда не умела. И пусть он даже на меня разозлится — зато один раз и больше не придется мучиться.
Нужные слова как-то не приходили в голову, наоборот, она была какая-то пустая или ватой набитая вместо мозгов. Я шестым чувством ощущала, как у парня кончается терпение (слишком уж долго я молчала), и он начинает потихоньку злиться. Это выразилось в том, что меня будто начали покалывать сотни иголочек — не очень приятное ощущение. Я еще раз вздохнула:
— Адам, слушай, пожалуйста, не злись на меня. Прости, я понимаю, что веду себя по-дурацки. Я сама себе удивляюсь и не знаю, почему я так себя веду. Мне это совсем не свойственно, поверь. Просто у меня в голове все перепуталось. Все дело в том, что мне сложно в себе разобраться и понять хочу я с тобой дружить или нет — начать было сложнее всего, дальше признания посыпались из меня как из рога изобилия — Я не знаю, как к тебе относиться. Я боюсь тебя злить. Я не знаю, какой ты на самом деле. Не знаю чего от тебя ожидать. Ты меня нервируешь. Я не знаю, хочу ли я дружить с тобой или нет… Так, это, кажется, уже было. В общем, даже не знаю, что еще сказать… Я не хотела тебя обманывать, у меня и в мыслях такого не было, поверь. Просто мне кажется, что из затеи с дружбой ничего не получится. Это не значит, что я отказываюсь от своего обещания помогать тебе справляться с гневом. Вообще-то я стараюсь всегда выполнять свои обещания. И это тоже постараюсь выполнить, хотя оно мне не по зубам. Но в остальном я больше ничего не могу тебе обещать.
Я замолчала, не представляя, что еще можно добавить к тому, что сказано — и так наболтала выше крыши. На Идолбаева я не смотрела — боялась увидеть в его глазах такую же ярость как тогда, когда спасала от него Нестерову. Просто продолжала смотреть на свою тетрадь, успев наизусть запомнить
