даже не заметит. За свою жизнь он наверняка уложил в холодную землю не меньше тридцати-сорока сотен, а ты ему толкуешь про каких-то четырех… – дарфарец выразительно постучал толстым пальцем себе по лбу. – Мозги-то у тебя есть, начальник?
– Слушай, черная обезьяна, ты забываешься! – капитан рассердился не на шутку. – Стоит мне хоть слово шепнуть кое-кому – и ты быстренько окажешься на месте варвара, а я уж позабочусь, чтобы умирал ты долго…
– Лучше ты меня послушай, белый, – с угрозой начал дарфарец, нависая над капитаном, как скала. – Я могу сломать твою цыплячью шейку одним ударом, не помогут и лучники. А потом свалю все на варвара и твою беспечность. Не зли меня, слизняк.
– Так его, крысу тюремную! – хрипло поддержал чернокожего Конан. – Пусти ему кровь, съешь его сердце!
– Лучше я съем твое, тогда у меня прибавится силы и умения, а от его куриного сердечка я еще, чего доброго, стану трусом, – ответил ему дарфарец, возвращаясь на свое место.
– Ты еще поплатишься, – тихо прошипел офицер, слегка подрагивающей рукой утирая пот. – Начинайте, – приказал он уже прежним властным тоном.
Евнухи сразу засуетились. Один бросился к очагу – проверять инструменты, другой пару раз крутанул заскрипевшее колесо и снял со стены длинный семихвостный кнут из кожи гиппопотама, с зашитыми по всей длине железными шариками, и опустил его в бочку.
«А там наверняка соленая вода,» – Конан внутренне поежился, сохраняя полное безразличие ко всему, происходившему вокруг.
– Эй, капитан! – прогудел дарфарец. – Слушай, а тебе не кажется, что варвара для начала стоит просто спросить о чем-нибудь? Чего мы его будем зря лупить, может, он и так все расскажет…
Капитан с ненавистью посмотрел на палача, потом скривился и процедил:
– Так он тебе все и выложит. Но я попробую.
Дарфарец радостно оскалился и сложил руки на груди. Офицер подошел поближе к Конану и резко спросил:
– Признаешься?
– В чем именно? – уточнил киммериец.
– В убийстве двух стражников, служителя тюрьмы и мирного обывателя Пайрогии, – ледяным тоном перечислил капитан.
– Конечно! – с готовностью согласился Конан. – Бандиту, которого ты именуешь «мирным жителем», я расколол череп, одному стражнику снес голову, второму разрубил горло, а что до этого служителя тюрьмы – так я его просто толкнул, а он врезался в стену и умудрился сломать себе шею…
– А зачем ты это сделал? – задал следующий вопрос капитан и, повернувшись, бросил через плечо: – Писарь, записывай все, что он скажет!
Конан напряг глаза, которые после удара Мбванги стали несколько хуже видеть, и разглядел у самой двери, рядом с «растяжкой», маленький столик, за которым с пером в руке сидел похожий на крысу тщедушный человечек, со страхом созерцавший то Мбвангу, то Конана. Видимо, не мог решить, кого стоит больше бояться – преступника-варвара или палач из племени людое
