и, конечно, не городская стража Аллевы. Те явились бы днем. И не церковники – эти могли прийти за ней и ночью, но предпочли бы действовать открыто, им нужно явить благой пример… Нет, тем, кто стоял за дверью ее номера, важно было одно – чтоб она не успела на них посмотреть. Теперь она догадывалась, что в вино, которое принесли ей с вечера, подмешали сонное зелье и к приходу гостей ей полагалось впасть в бесчувствие. Однако по своей подозрительности она старалась не есть и не пить там, где ночевала. И кувшин на столе остался нетронутым.
Прежде чем засунутый между дверью и стеной клинок поддел задвижку, она в чем была, подхватив пояс с пристегнутыми кинжалом и кошельком, вылезла в окно. Хорошо, что из-за проклятых холодов, навалившихся на Эрдскую провинцию посреди лета, она улеглась в постель одетой. А вот башмаки, увы, пришлось оставить.
Затаившись на карнизе, она сумела разглядеть тех, кто, обнаружив ее отсутствие, выбежал на крыльцо, и похвалила себя за предусмотрительность. Их было не меньше десятка. Наемники, и наверняка не местные. Из Эрденона, может даже из Тримейна. Они не растерялись и действовали довольно слаженно. Двое вернулись в гостиницу, один полез на крышу (но ее на карнизе не увидел, вернее, увидел не ее, а кошку, подбиравшуюся к голубю); остальные рассыпались по окрестным улицам.
И сегодня – те двое еще ждали в засаде, предполагая, что она может вернуться в гостиницу за вещами (напрасно: жизнь она ценила больше, чем барахло). Другие искали ее по улицам и притаились у ворот, пытаясь определить, чей облик она сумела принять. Да, ребятам явно рассказали о ее даре. Но они не знали всех ее возможностей, иначе не приглядывались бы исключительно к одиноким пешеходам…
Черт, а может, она погорячилась, поспешив вырваться из Аллевы? Учила ведь ее матушка в детстве уму-разуму: «Сперва думай, а потом уж делай». А она, как нарочно, действовала не размышляя, а потом сердилась и думала: что, собственно, я натворила?
Так что же на этот раз? И почему тот сукин сын попытался ее убить? Или сукина дочь – только сейчас до нее дошло, что она понятия не имеет, кем в действительности был клиент, – они всегда общались через посредника. А дело-то представлялось вполне чистым. Не безопасным – иначе к ней не стали бы и обращаться, – но, в сущности, безобидным и совершенно бескровным. И она в точности выполнила все условия договора. В этом она была уверена. Так где же промахнулась?
А может, наплевать на все? Скрыться не составит труда, а денег она в любой стране заработает. Уехать куда-нибудь подальше… от этой сырости и слякоти, гнетущего низкого неба, долгих морозных зим… Что бы там ни говорили, Эрд – не ее родина.
В задумчивости она нарисовала пальцем на мокром песке цветок, никогда не произраставший в империи Эрд-и-Карниона. Похожий не то на взлохмаченную голову, не то на распушившийся клубок шерсти.
Плюнуть на все и уехать, хотя ярость диктует иное. Однажды она поступила, повинуясь порыву, и это дорого обошлось и ей, и тем, кто был ей близок.
Ну уж нет!
