я нервно рассмеялась, – Коленька жив, он просто занят, он помогает, всем помогает. Он у меня хороший, и я люблю его.
– Ваш муж погиб, Ева Адамовна, простите меня, что именно я говорю вам об этом, но он погиб, спасая других. Поэтому мне нужны его документы. Я потом верну их вам, просто мне нужны.
– Он не погиб! – заорала я на него. – Вы все лжете! Вы хотите украсть мою сумочку! Не отдам! Коленька сказал держать и я не отдам!
Женщины больше не могли смотреть на это и поэтому вместе со старушкой и девочкой ушли в другую комнату, всхлипывая при этом.
– Они плачут? – удивилась я и в моих глазах тоже появились слезы. – Почему они плачут.
– Оплакивают вашего мужа Ева Адамовна, – он взял мою руку и стал поглаживать ее. – Я не сомневаюсь, что он был хорошим человеком, которого вы очень любили. Но его больше нет. Он не придет ваш Коленька. И мне нужны его документы.
– Нет, нет, – шептала я. Меня всю затрясло, по лицу бежали слезы. – Он обещал, всегда быть рядом, он вернется.
– Он не вернется, – устало сказал мужчина и вздохнул.
И вдруг как молния в голове. Я высовываю голову из ямы, противный звук, глаза моего Коленьки, а потом…
– Ааааааа! – заорала я и согнулась пополам от боли. – Коооляяяя! Коленька! Родной мой! Коооляяя!!!
Мужчине пришлось схватить меня, потому что я стала дергаться в каких-то конвульсиях от той боли, которая обрушилась на меня.
– Я люблю тебя Коленька! Коля! Я люблю тебя! – кричала я слова, которые так и не успела сказать ему.
Из комнаты прибежали женщины и помогали мужчине уложить меня в постель. А я все кричала и кричала от дикой скручивающей боли имя мужа, которого больше никогда! Какое страшное слово! Никогда! Не увижу…
Прибежал местный фельдшер, за которым сбегала старушка. Он поставил мне укол с успокоительным, пока мужчина удерживал меня.
– Пятая по счету, – сказал он. – Все не верят, что их муж погиб.
Мужчина взял мою сумочку, достал из нее документы Николая. Тут же на специальном бланке, который принес с собой, написал свидетельство о смерти и положил документы обратно.
– Простите меня, – прошептал он, когда ставил сумочку у моего изголовья.
На следующий день нам сообщили, что состав готов, и нас на подводах отвезут обратно к поезду. Я снова была как не живая. И только мысль о том, что во мне растет ребенок Николая, его продолжение, заставляла меня жить дальше. Я пока боялась думать о его смерти. О том, что больше не увижу его. Поэтому думала, только о ребенке. О той мысли, что Николая больше нет, я старалась привыкать постепенно. Пока я думал о нем, как о тяжелораненном, который должен вот, вот умереть. Так мне было легче. Так я не боялась сойти с ума.
Мы тепло попрощались со старушкой, поблагодарили ее за теплый прием, за кров и пищу. А я достала из своего чемодана теплые носки, которые связала сама и подарила их хозяйке.
– На память, –
