не хуже старого. А это куча работы, сопряженной с затратой физических сил. Толик же предпочитал больше думать, чем тяжести таскать.
Вот и сейчас начал усиленно размышлять – а нет ли эффективного способа откосить от неприятного поручения?
Есть убедительно обоснованное мнение, что своим прогрессом человечество обязано исключительно лени. Трудолюбивый гуманоид не станет искать способов облегчить себе труд, он будет часами проливать ведра пота, неэффективно расходуя силы.
Он-то не ленивый, ему в кайф стучать камнем по дереву хоть целую неделю кряду. Ленивый камень наточит, приспособит к нему рукоять, а затем свалит такое же дерево за час.
И попутно изобретет топор.
– Рог?
– Чего тебе, Толик? Новый барабан сделал?
– Нет. Поговорить хочу. Дело важное.
– Ну говори, слушаю.
– Я тут подумал насчет этих скорпионов. И попросил Кэт поспрашивать кое-что у Мнардира. Похоже, мы неправильно все делаем.
Толик выглядит как мужик лет сорока, но по факту ему в два раза меньше. Просто с кожей какие-то проблемы, даже на Земле вылечить этого не мог, а уж здесь тем более. Парень неглупый, хотя в облаках может витать, а иногда его заносит. Но с кем не бывает.
Не дурак – это уж точно, такой если говорит, что ты неправильно что-то делаешь, лучше выслушай, а не начинай с ходу возражать.
– Что именно мы делаем не так? Все – растяжимое понятие.
– Мнардир сказал, что трубы у них особые. И дуют в них особые специалисты. Специальная музыка у них. Он даже изобразил это. Ну, в смысле попытался изобразить. Я почти уверен, что в их трубах работают самые низкие частоты.
– И что нам с этого? У барабана вроде тоже частоты невысокие, но скорпионы на нас толпами не выбегали.
– Это не барабан, это убожество, ты сам прекрасно знаешь.
– Конечно знаю, тамтам у тебя не получился. Это такой барабан, африканский.
– Рог, я знаю, что такое тамтам.
– Ладно, отвлеклись, давай дальше, я так и не понял, в чем именно мы неправы.
– Я тут голову ломал, всякое вспоминал, даже книжки. А потом подумал – как так получается, что скорпиона приманивают звуками? Мнардир не раз объяснял, что алмазные днем полностью зарываются в песок, как и прочие ночные твари. Зачем они зарываются? Может, солнца не любят, может, еще что. Но ты сам подумай, что в итоге получается? Получается, что кто-то зарывается в песок, но при этом ухитряется прекрасно слышать то, что происходит далеко от него.
– Не факт, что прекрасно.
– Не придирайся, ты все понимаешь. Дальше я предположил, что дело не в звуках, а в вибрации. Ты видел этот песок? Сверху он рыхлый, пропеченный, будто шлак. В него там ноги погружаются. А потом идет слой плотный, будто мокрый. То есть не мокрый, там вообще нет воды.
– Я тебя понял. Ты думаешь, что местный песок со странностями и потому
