с группой «мы». «Тутэйшасць» же как модель идентичности означала глубинную привязанность к «малой родине» и играла скорее всего позитивную роль отделения себя от поляков, русских. Однако в эпоху европейского национального строительства «тутэйшасць» зачастую оборачивалась социально-политической и национальной (в широком смысле слова) индифферентностью.
К концу XVI в. завершилось формирование белорусской народности. Сложились ее основные сословия – мещанское, крестьянское, шляхетско-магнатское, а также православное, католическое и униатское духовенство. То, что государственные акты определили территориальные границы, рост городов и городского населения, введение единой валюты (литовский полугрош, польский злотый) – все это содействовало возникновению гражданской идентичности, особенно среди образованной части общества. Старобелорусский язык («русский, русинский») как мощный фактор этносоциальной интеграции был признан государственным по Статуту 1588 г. Известный государственный деятель и редактор статута Л. Сапега в предисловии к Статуту писал: «права написанные имеем не общим каким-то языком, но своим собственным и каждый раз знать можем, что нам надо для отпора всякой кривды…». Самосознание населения определялось не только понятием «подданство», но и принадлежностью к определенной конфессии, что обусловливало специфические нормы и ценности, а также принадлежностью к землячеству, повету, княжеству, воеводству. Поэтому люди чаще всего называли себя словом, производным от названия города (мозыряне, полочане), а также по названию волостной общины (кричане, заволочане). В силу полиэтнического и поликонфессионального состава населения белорусских земель его идентичность возникла не на однородном этническом материале, а на основе локально-местной идентичности масс, связанной с малой родиной (те же мозыряне), а также на основе гражданской идентичности. Эти идентичности объединятся в единое целое лишь спустя несколько столетий.
Этносоциальные процессы на белорусских землях во второй половине XVI–XVIII в. проходили в условиях ликвидации послевоенного опустошения белорусских земель в XVII – начале XVIII в. и полонизации. Это оказало негативное воздействие на этнокультурное развитие белорусов и замедлило процесс трансформации белорусской народности в нацию. Упадок городской культуры приостановил формирование бюргерства и затормозил этническую консолидацию. Типично европейская средневековая застройка белорусских городов исчезла, так как возводить заново Оршу, Лиду, Мозырь, Могилев, Витебск, Гродно и другие города было некому (например, в Кричеве из 500 семей осталось 20). Относительный рост населения отмечается лишь к концу XVIII в. и приближается к 2,6 млн (среди 14 млн граждан в Речи Посполитой). Пополнялось городское население в основном за счет представителей еврейской миграции, дающих налоги государству и феодалам. Так, до половины и более жителей восточных белорусских городов
