доступными человечеству знаниями. Как следствие, «Богатство народов» ни от чего не уклоняется, ничего не сбрасывает со счетов, ничего не боится. Несносная книга! Не раз и не два Смит терпеливо, на протяжении полусотни страниц, приближается к умозаключению, но оказывается не способным изложить его в одной несложной фразе. Аргументы настолько изобилуют деталями и наблюдениями, что читатель вынужден постоянно отбрасывать мишуру в поисках не дающей мысли распасться стальной конструкции. Переходя к серебру, Смит тратит семьдесят пять страниц на «очерк» о нем, а говоря о религии, посвящает целую главу отступлению на тему социологии морали. И все же, несмотря на свою пестроту, книга на редкость проницательна, полна остроумных наблюдений и ловко ввернутых фраз, вдыхающих жизнь в этот великий трактат. Именно Смит окрестил англичан «нацией лавочников», и он же заметил, что «ученый по своему уму и способностям и наполовину не отличается так от уличного носильщика, как дворовая собака от гончей».[31] О разорявшей восточные земли Ост-Индской компании он писал: «Что это вообще за странное правительство, если каждый член его администрации стремится поскорее уехать из страны… если каждому члену администрации на другой же день после того, как он уехал и увез с собою свое состояние, совершенно безразлично, что вся страна будет уничтожена землетрясением».[32]
«Богатство народов» ни в коем случае нельзя считать учебником. Адам Смит обращался не к своим студентам, а к своей эпохе; он излагает доктрину, которая должна помогать при управлении империей, а не пишет наполненный абстракциями трактат для распространения среди ученых. Драконы, с которыми он сражался (вроде меркантилистской философии, испустившей дух после двухсотой страницы борьбы с ней), пусть и не находились в расцвете сил, были не только живы, но и вовсю изрыгали пламя на его современников.
Наконец, эта книга по-настоящему революционна. Конечно, сам Смит вряд ли одобрил бы переворот, призванный свергнуть правящие классы и поместить на трон обыкновенных бедняков. И тем не менее в его труде содержалось множество радикальных мыслей. Считается, что Смит был апологетом напористой буржуазии; это не так. Как мы увидим, он восхищается деятельностью ее представителей, но подозрительно относится к их побуждениям и, кроме того, ни на минуту не забывает о нуждах огромных масс трудящихся. Вообще, он не считал своей целью защиту интересов конкретного класса. Его заботило создание богатства всего народа. А согласно Адаму Смиту, богатство состоит из благ, потребляемых всеми членами общества, пусть, разумеется, и в разных объемах. Система совершенной свободы предполагает существование как богатства, так и нищеты.
В общем, перед нами очень демократичный, а следовательно, радикальный взгляд на богатство. В нем нет места рассуждениям о золоте, сокровищах и королевской казне; ушли в прошлое упоминания об исключительных правах купцов, зажиточных крестьян и гильдий ремесленников. Отныне мы находимся в современном мире, где результатом и целью экономической жизни являются потребляемые всеми потоки товаров и услуг.
Что
Smith,
Ibid., p. 605.
