слишком глубоко задумался о нерадостных слухах. Пропустил момент, когда впереди раздался испуганный крик, тут же подхваченный десятками глоток. Спины людей мигом расступились, перемещенцы бросались в стороны, торопясь свернуть в узкие проходы между бараками. Я вскинул голову, оторвав взгляд от крохотной панели айдима, и стоящий передо мной человек улыбнулся светлой, радостной улыбкой, обнажив выкрошившиеся зубы. Босые ноги глубоко утопали в холодной грязи, крохотные язвочки между бровей и у крыльев носа открылись от улыбки, капелька крови повисла на носу.
– Какое красивое облако, – громко произнес он, обращаясь ко мне. Вскинул руку, будто указывая на предмет своего восторга. – Да посмотри же ты!
Я не стал ждать, пока эйфилитик сделает последний, гибельный шаг ко мне. Бросился прочь, вслед за остальными, разбрызгивая грязь по телогрейке, торопясь укрыться за углом хаба. Зацепился за торчащий кусок бетона, полетел лицом вниз, успел выставить руки, неловко вскочил. Обернулся – и увидел, как недоуменно смотрящий мне вслед эйфилитик с коротким хлопком нелепо дергается вперед, падает навзничь и вода вокруг его головы быстро становится мутно-красной.
Широкоплечая фигура «вахтера» в дальнем конце дорожки убрала пистолет за пазуху, извлекла айдим. Бросила в него несколько слов. Расположенная на соседнем бараке «шпарилка» крутнулась, нацеливаясь на тело. Раздалось высокое гудение, и эйфилитика окутали клубы горячего пара.
Медленно, стараясь не привлекать внимания, я попятился прочь. Уйти отсюда, уйти как можно скорее. Прежде чем появились санработники и охранники в защитных костюмах. Потом медики, конечно, проверят местонахождение айдимов всех, кто общался с зараженным, но эйфилитик не приближался ко мне ближе пяти метров. Есть шанс отделаться предохранительной прошивкой, а не заключением в карантинную зону.
Я так и не пристрастился к куреву, но при виде Гайка, торопливо смолящего с парой своих якутских корешей одну на троих сигарету, невольно позавидовал ему. Обдирающий горло дым, должно быть, позволял хоть ненадолго забыть и долетавший смрад, и стоявший внутри хаба густой аромат немытого человеческого тела. И скрыть трясущиеся руки от любопытных взоров.
Протолкаться, поминутно задевая чьи-то ноги, между тесными рядами коек. Сбросить телогрейку на крючок зарядки, сунуть в карман айдим. Разуться, вскарабкаться на свое ложе. Вытянуться и закрыть глаза, стараясь не обращать внимания на вонь. Скоро она перестанет ощущаться.
Ощутимый удар по плечу привел меня в чувство. Проклятье.
Вскинувшись на локте, я различил внизу три, увы, хорошо знакомые физиономии.
– Спишь? – недобро поинтересовался Серыс. – Слазь.
На соседних койках понимающе отводили глаза. Маленький спектакль, разыгрывающийся на нашей сцене почти ежедневно. Я потянулся за айдимом. Обреченно вздохнув, перекинул ноги через край койки. Очень хотелось от души пнуть по
