Кровь на асфальте была почти черной под желтым светом фонаря. Серенькая маленькая тень, почти бесплотная, стояла, опустив ручки. Анечка схватила это бестелесное, глазастое нечто. Крепко-крепко прижала к себе и тигриными скачками понеслась домой. В прихожей столкнулась с Толиком. Не выпуская добычу из рук, сказала:
– Она там лежит. Я убила ее.
– Закрой дверь, никуда не выходи, отключи телефон, жди! – Толик на ходу натягивал куртку, захлопнул дверь. Анечка, крепко прижав невесомое, замершее тельце, зашла в ванную, открыла кран. Прошла в спальню – Артурчик спал. Потом на кухню, за булками и котлетами. Она купала ребенка и прямо в ванне кормила его. Он не разговаривал, но Анечке было все, все понятно. Толик вернулся часов в десять утра. Вместе с Петровичем. Анечка с двумя детьми крепко спала, как будто не с ней случилось СТРАШНОЕ. Проснулась она от звона посуды и тихих мужских голосов. Петрович и Толя пили чачу, закусывали портулаком и острыми баклажанами. Никакого тела во дворе они не нашли. В милицейских сводках не было ни одной зацепки. Ни в больницах, ни в моргах. Петрович сказал сидеть тихо и не высовываться. Если Слива объявится – сразу сообщить ему. Анечка знала – не объявится. Капричос. «Когда рассветет, мы уйдем»…
***
В семье выросло два сына. Старший, Григорий, был похож на отца. Голубоглазый, светловолосый, сдержано-улыбчивый и такой же умный, как папа – так говорили все. Артур, младший, был похож на своего деда, Арама Рубеновича. Умный, как папа, и такой же шумно-веселый, как мама. Старший закончил Губкинский институт и пошел в науку, младший – в академию МВД. По стопам ненаглядного, любимого крестного, Петровича. Который был членом семьи, роднее родного. Страшная тайна, или светлое чудо – уже и не разберешь, что было – объединило этих людей навсегда.
Сутки из жизни владельца стройхолдинга дракона Василия Нестерова
ВЕЧЕР, КВАРТИРА МЕЛИССЫ
Я знал, что сейчас будет. Еще бы, мы с ней знакомы столько лет! Жаль, в последние годы Мелиссу испортили глянцевые журналы. Иногда она просто невыносима: смесь пошлости, цинизма и скуки. Уныло и безвкусно. А еще Принцесса.
– Котик, мур, иди к своей киске!
Меня тошнило от фальшивой игривости. Спасло зеркало за ее спиной. Я сфокусировал взгляд на отражении крепких ягодиц, обтянутых атласными шортиками пижамки. Мелисса, о, Мелисса, вечная подруга по несчастью, верная и вероломная…
– Ну иди же к своей принцессе, зверь! Мое фиолетовое чудовище, неистовое животное! 3/p>
И я пошел. И заключил ее в свои когти, стараясь не разодрать атлас. Ибо да. Это животное – я!
НОЧЬ
Я пробудился за тридцать секунд до звонка Куратора. Вышел на балкон, посмотрел с высоты восьмого этажа на круглую, жирную луну и нажал кнопку одновременно с телефонной трелью. Не хотел будить храпящую Мелиссу.
– Нестеров, полнолуние. Ты
