полчаса меня гипнотизировали. Вместе с тем я радовался тому, что сделан первый большой шаг вперед к разгадке тайны, казавшейся неразрешимой.
Когда около двух часов я приехал на Кребс-Гате, все казалось таким же мирным, как и прежде. Жена сторожа сидела на своем месте у двери; она тут же впустила меня в квартиру Харальда Олесена. Других жильцов не было видно. К нескольким из них у меня появились новые вопросы, но первым делом нужно было проверить версию с проигрывателем.
Он стоял на прежнем месте; на круге лежала пластинка с записью Венского филармонического оркестра. Дрожащей рукой я опустил на пластинку иглу звукоснимателя. Я ожидал, что этикетка окажется фальшивой, но вздрогнул, услышав громкие звуки вальса. Судя по всему, пластинка была подлинной. Звук был установлен почти на полную громкость. Я ждал окончания записи, надеясь, что в конце услышу выстрел. Уменьшив звук, я слушал музыку, но выстрела так и не дождался. После того как отзвучали последние ноты, лапка проигрывателя поднялась и вернулась на свое место.
Сначала я испытал разочарование. Потом, несмотря на очевидный провал, громко рассмеялся: оказывается, самоуверенная Патриция тоже ошибается! Я снова поставил пластинку и увеличил звук, а потом набрал номер, записанный на листке бумаги.
Патриция сняла трубку после первого же гудка. Из-за музыки я заговорил громче:
– Я в квартире Харальда Олесена; включил проигрыватель и прослушал всю пластинку. По-моему, мы пошли по ложному следу.
На другом конце линии какое-то время молчали. Возможно, Патриция несколько секунд и сомневалась, но быстро взяла себя в руки:
– Ну конечно, так и должно быть! Другого варианта просто нет. Там отдельный проигрыватель или современная стереосистема с кассетным магнитофоном?
Я быстро покосился на проигрыватель, и сердце у меня упало. Проигрыватель в самом деле являлся частью большой новой стереосистемы с кассетным магнитофоном. Внутри магнитофона я увидел кассету. Услышав мои слова, Патриция реагировала молниеносно:
– Значит, ответ – в кассетном магнитофоне. Включи кассету, но убавь звук, а то переполошишь весь дом. Когда все прослушаешь, перезвони мне. Но, конечно, если и на кассете выстрела не окажется, больше не трать время напрасно и не звони мне снова.
Отдав приказ, Патриция Луиза И. Э. Боркман, не попрощавшись, повесила трубку.
Я с сомнением покосился на стереосистему, но все же выключил проигрыватель и перемотал кассету на начало. Судя по этикетке, на кассете была записана Девятая симфония Бетховена. Мне показалось, что перемотка продолжалась целую вечность. Я включил воспроизведение, уменьшил звук и стал ждать. Вначале раздались знакомые звуки Девятой симфонии. Мне показалось, что я напрасно потратил время. Однако через пару минут музыка оборвалась и послышался громкий щелчок. Следующие двадцать пять минут кассета, как мне показалось, ползла медленно, словно черепаха. Сначала я расхаживал
