ты имеешь в виду?
– Сегодня не должен родиться мой братец?
– Конечно нет. Подарки не имеют к этому никакого отношения.
– Волхвы приносили подарки… Я знаю, что ты привез maman медальон, она приколола его к платью. Она сказала тете Рене, что медальон стоит кучу денег и с твоей стороны было гадко его покупать, но это показывает, как ты ее любишь.
– Что я тебе говорил? Нет ничего лучше, чем дарить людям подарки.
– Да, но не на виду у остальных, а каждому свой. Я рада, что мой «Маленький цветочек» не будет лежать в столовой. А что ты привез остальным?
– Сама увидишь.
Положив книжку на пол, Мари-Ноэль встала на четвереньки и раскрыла первую страницу. Я смутно вспомнил, что, в отличие от взрослых, дети читают, лежа животом на полу, рисуют стоя, а есть предпочитают на ходу. Я вдруг подумал, что надо бы подняться наверх, узнать, как чувствует себя графиня, и сказал Мари-Ноэль:
– Пойдем спросим, как здоровье бабушки, – но она продолжала читать и, не поднимая головы и не отрывая глаз от книжки, сказала:
– Шарлотта говорит, ее нельзя беспокоить.
Однако я пошел наверх со странной уверенностью, что я делаю все как надо.
Я без труда нашел дорогу на третий этаж и, пройдя по коридору, подошел к двери в его конце. Я постучал, но не получил ответа, не слышно было даже лая. Я осторожно приоткрыл дверь; в комнате было темно, ставни закрыты, портьеры задернуты. Я с трудом разглядел на кровати фигуру графини, прикрытую одеялом. Я подошел и посмотрел на нее. Она лежала на спине, подтянув простыню к подбородку, и тяжело дышала, на бледном лице – серовато-грязный отлив. В комнате было душно, пахло чем-то затхлым. Хотел бы я знать, насколько серьезно она больна, подумал я, и как это нехорошо со стороны Шарлотты оставлять ее без присмотра. Я не мог сказать, действительно ли она спит или лежит с закрытыми глазами, и я шепнул: «Вам что-нибудь нужно?» – но она не ответила. Тяжелое дыхание казалось жестким, мучительным. Я вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь, и в конце коридора столкнулся нос к носу с Шарлоттой.
– Как maman себя чувствует? – спросил я. – Я только что заглядывал к ней, но она меня не услышала.
В черных глазках женщины мелькнуло удивление.
– Она теперь будет спать часов до двух-трех, господин граф, – шепнула она.
– Доктор уже был? – спросил я.
– Доктор? – повторила она. – Нет, само собой.
– Но если она заболела, – сказал я, – будет разумней его позвать.
Женщина вытаращила на меня глаза.
– Кто вам сказал, что она больна? С ней все в порядке.
– Я понял со слов Гастона…
– Просто я, как обычно, велела передать на кухню, чтобы госпожу графиню не беспокоили.
Голос ее звучал обиженно, точно я несправедливо обвинил ее в какой-то оплошности, и я понял, что совершил ошибку, поднявшись сюда, чтобы осведомиться о здоровье ее пациентки, которая и больной-то не была, а просто спала.
– Должно
