опугай Кеша и безымянные подвальные крысы.
Несмотря на близость к центру города, скрытое в галерее дворов-колодцев кафе «Бродяга» не пользовалось особой популярностью. Оно располагалось на втором этаже двухэтажного здания – бывшей швейной фабрики. Первый этаж пустовал ввиду своего запущенного состояния. Соседние дома относились к жилому фонду и имели такой вид, словно застыли в прошлом веке: обшарпанные, с узкими окнами, кривыми деревянными дверями парадных и надписями на них «Лестница №». Вывеска кафе соответствовала двору: небрежно написанная мелким шрифтом на поржавевшем металлическом листе. Крылечко с продавленными ступенями было под стать общему неухоженному виду.
– Чтоб тебя! Собака лесная! – споткнулся о порог Зайцев. На ногах он устоял, но новая дерматиновая папка с бумагами выскользнула из рук и спланировала прямиком в лужицу.
– Хреново, – резюмировал он.
Это было второе «хреново», произнесенное Зайцевым за последние полчаса. Первое слетело с его губ после известия о происшествии в кафе.
Андрею Зайцеву, оперативнику из отдела по борьбе с оборотом наркотиков, везло, как утопленнику. Наркодилер, за которым его группа наблюдала в течение долгого времени, погиб в самый неподходящий момент – когда до завершения операции оставалось совсем немного. Зайцеву и его коллегам удалось установить, что продает страждущим наркотики некий Категоров Павел Валентинович, выпускник педагогического лицея, работающий охранником в кафе. Также сыщики засекли факт получения Категоровым партии наркотиков для сбыта. Наркодилера решили пока не трогать, чтобы выйти на след поставщика. И вот в один из вечеров на пульт дежурного поступила информация, что охранника рок-кафе «Бродяга» Павла Категорова обнаружили на рабочем месте с рассеченной головой. Узнав о случившемся, Зайцев рванул на место происшествия, где уже работала оперативная группа.
Войдя внутрь, Зайцев оказался в полумраке. Верхний свет в кафе отсутствовал. Все освещение – лампы над барной стойкой и бра по периметру зала. Несмотря на то что оперативная группа на место прибыла довольно давно, труп еще не увезли, он распластался около одного из столиков. Рядом валялись осколки орудия убийства – бутылки крымского портвейна. На столике стояли два бокала с остатками напитка, вскрытый пакет фисташек, тарелка с шелухой и скомканный глянцевый лист, выдранный из какого-то яркого журнала.
– Что-нибудь выяснили? – с надеждой спросил Андрей знакомого оперативника Родиона Осокина.
– Удар пришелся сзади. Эксперт предполагает, что смерть наступила от подмешанного в портвейн яда, а бутылкой по маковке его огрели для пущего эффекту. Так сказать, приложили от души. Отпечатки на бутылке и бокалах есть, но обольщаться не стоит – они, скорее всего, принадлежат Категорову и сотрудникам кафе, имеющим доступ к бару.
– Что на бумажке? – кивнул на скомканный лист Зайцев.
– Ничего не написано, там картинка какая-то. Знатоки говорят, «Пластиковые часы» Сальвадора Дали.
– «Мягкие часы», – поправил Зайцев.
– Точно! Мягкие! – вспомнил Родион. – Что за мода – картинами разбрасываться?! Хоть бы каракулю какую оставили! Любители живописи хреновы!
– Может, это намек, типа: «Ты украл мои лучшие годы!» Убийство явно бабское.
– Точно! Ни дать ни взять – бабское! Портвейн тому подтверждение. Мужики этот лимонад пить не станут. Зуб даю – баба приходила!
– Скорее всего, – вступил в беседу участковый Уваров. Он вернулся с поквартирного обхода жителей двора. – Незадолго до убийства пенсионерка из дома напротив видела, как в «Бродягу» зашла девица. Описала ее одежду, прическу и комплекцию, но вот лица не разглядела, потому что видела ее со спины. На Лиговском камеры наблюдения висят, если девица попала в объективы, можно будет попытаться получить ее фото, а также установить время ее передвижения к кафе и обратно.
– Вряд ли убийца станет светиться перед камерами, – усомнился Зайцев.
– Всякое бывает, – пожал плечами Уваров. – Это мы знаем про видеонаблюдение, а преступник, может, и не знает. Зимой у меня на участке деятели телефоны у прохожих дергали прямо под камерами.
Еще немного потоптавшись в «Бродяге», Андрей собрался уходить, но не успел – его окликнул следователь.
– Заяц! Какого лешего ты тут ошиваешься?! – Черникин смотрел недобро. Следователи не любят, когда на месте преступления появляются посторонние.
– Василич! Это же мой клиент, – Андрей скроил добродушное лицо.
– Твой, говоришь? – хитро посмотрел на лейтенанта Кирилл Васильевич. – Тогда завтра жду тебя с подробностями.
«Хреново», – повторил про себя Зайцев. Черникин слыл мужиком неплохим, но въедливым и требовательным, никакой халтуры не допускал. Так что работать с Черникиным удовольствия было
