style="font-size:15px;"> – А когда она покинула ваш дом?
– Утром, ну, почти утром… По-моему, было около часа дня… За ней приехал какой-то знакомый, и они ушли…
– А вы знаете этого знакомого?
– Да откуда же мне знать? Первый раз его увидела. Высокий, черноволосый. Говорил по-русски… Сказал, что через несколько часов её привезёт обратно. Только прокатятся по Хайфе… Она ведь у меня первый раз в гостях…
– А как племянница была одета?
– Ой, – очень красиво: розоватая блузочка на перламутровых пуговках, светлая юбка, красные туфельки на высоких каблуках…
– Красивая?
– Очень, очень красивая. Просто – артистка!
– И у неё был свой мобильный телефон?
– Да… Она и звонила мне…. Только… до ухода из дома, вчера, когда ехала в мою сторону из аэропорта.
– Вы можете назвать его номер?
– Конечно… Сейчас, секундочку… посмотрю…
Старушка открыла свою толстую, пожелтевшую тетрадь, перелистала несколько страниц и, найдя телефон племянницы, обведённый красными чернилами, продиктовала его полицейскому.
– Давайте договоримся так, – медленно подбирая слова, предложил полицейский, – если она не вернётся до завтрашнего утра, положим, до одиннадцати – двенадцати… Вы позвоните нам снова.
– Нет, голубчик, а если с ней произойдёт что-то за это время? Мы важные часы упустим… Надо уже искать… – старушка закашлялась и медленно пошла за водой, да заодно и за валерьяновыми каплями.
– Алё! Алё! – кричал полицейский и, немного подождав, повесил трубку.
Кира проснулась от страшной дрожи. Тело горело. Она провела по лицу рукой – на губах была кровь. В комнате стояла страшная вонь. На табуретке, рядом с кроватью, стояла всё та же, нетронутая бутылка с водой.
За стеной неожиданно послышались громкие, нескончаемые женские стоны. Не крики, не смех, а самые настоящие животные стоны, которые, как правило, инсценируют профессиональные проститутки, возбуждая своих клиентов и стараясь поскорее закончить процесс…
«Боже! Так вот я где… Это – публичный дом… Поздравляю, идиотка! Дебилка! Дебилка!»
От ужаса, охватившего её глубоко травмированную душу, хотелось по-волчьи завыть на весь дом. Но она вовремя усмирила нахлынувшие на неё, как смертоносное цунами, чувства, до боли прикусив и без того расцарапанные до крови пальцы.
«Идиотка! Идиотка! Идиотка!» – злобно повторяла она про себя, пытаясь придумать, как ей отсюда выбраться.
Женские стоны за стеной усилились, послышался отборный русский мат и вдруг всё стихло, как будто это было какое-то наваждение.
Через минуты три-четыре в комнату неожиданно вошёл гигантский бородач, который встретил их с Тимом. Он на ходу заправлял в брюки джинсовую рубашку и, нагло прищурив глаз, смотрел на Киру.
– Оклемалась, Киса?
Он подошёл к её кровати, пронзительно посмотрел
