в подполе живого и невредимого дядю Пашу, пьяненького, в компании с самогоном. Прямо на месте напялили ему наручники и вытащили на свет под белы рученьки. А я смотрела на всю эту картину и, кажется, ничего не боялась, только очень всех жалела. А потом всех увезли, и я осталась одна – за старшую.
Утром привезли меня в ментовку на допрос. Я, как умная Маша, уселась за стол, ноги положила на него и громко и внятно произнесла, что ничего не знаю, не видела и говорить без мамы не буду, так как имею на то все права в свои тринадцать лет. Они, конечно, помурыжили меня еще часок, потом сделали вывод, что дочь недалеко ушла от матери: такая же наглая. Когда я вернулась домой, то увидела такое, от чего закатились мои глаза и я схватилась за голову: вся хата была перевернута вверх дном, ментами были украдены все ценности, золото и иконы. Теперь уже никто ничего не докажет.
Наступил новый день. Прибравшись в доме, я села на кухне почитать свежий номер местной газеты. Мое внимание привлекла статья «Богатый улов». Там писали, что вчера арестовали главаря банды Чернову Галину, а с ней – Никитюка и Павла, занимавшихся нелегальной торговлей алкоголем, оружием, наркотиками, металлом и содержащих подпольный вино-водочный минизавод.
Я тогда позавидовала всем детям из нормальных семей: «Ну почему это именно я? Почему у меня нет нормальной, спокойной семьи? Почему писали именно про мою маму, а не про соседскую? За что мне все это?» – горько заплакала я с газетенкой в руках.
Глава 4
Таинственное исчезновение
Прошло время – я смирилась и с этим. Вскоре маму отпустили, но бабушка уже успела забрать нас к себе. Потом маму мы отправили на лечение в 6-е отделение, где лечили наркозависимых и алкоголиков: она относилась в равной степени и к тем, и к другим. Я хорошо помню, как мы всем семейством ее навещали.
Мы, дети, особенно обожали эти посещения. Помню, как она поправляла мне красный шарфик, заботливо, с любовью смотрела в глаза и говорила: «Все хорошо, доченька».
И в этот момент мне казалось, что действительно все поправится и она станет для меня и малышей самой лучшей, понимающей, домашней, трезвой мамой (это была самая заветная моя мечта – видеть маму трезвой и не обколотой).
Я мечтала, чтобы она закрыла свой бизнес и пошла на честную работу в какой-нибудь гастроном кассиром. Я верила, что трезвая она начнет по-настоящему понимать меня. И тогда уж я ей все-все расскажу про Никитюка. Еще я очень боялась того, что ее друзья-наркоманы придут к ней в больницу и снова испортят мне мою дорогую маму. В этом медицинском отделении работала тетя Тамара и доложила как-то, что маму посещал человек по кличке Меняй.
Мне оставалось надеяться только на чудо, что моя мама будет сильной и больше не сорвется. Но мои опасения оказались тщетными.
Помню я и тот день, когда маму выписали.
О, какая это была неописуемая радость! Дом словно ожил тогда. Но недолго длилось тихое счастье. Видимо, не для такой жизни создана была моя мать. Когда шел процесс над Никитюком, мама
