конкуренцию живописному сленгу портовых грузчиков. Остальные, как тараканы, бросились врассыпную. Глеб ударил раскатистой очередью над головами. Споткнулся угловатый, приземистый Сундук, покатился, как сучкастая коряга, а к нему уже прыжками несся разозлившийся Мансуров. Гриша Косарь бежал наперерез рослому громиле – парню явно из другой весовой категории. Плевать! У Гриши часто случалось, что разум отставал от сиюминутных порывов и потребностей. Мошковец петлял по двору, как заяц, выл от страха, ожидая пули в затылок. Глеб вскинул автомат, прицелился. Сегодня не было желания заниматься физическими упражнениями. Ногу потянул днем ранее, прыгая через канаву, теперь побаливали мышцы. В принципе, собаке – собачья смерть. Бежать до разбитого забора Мошковцу оставалось несколько метров. Он ускорился, вышел на финишную прямую, перемахнул через поваленную секцию бетонной изгороди. Но не судьба погулять на воле – Глеб плавно нажал спусковой крючок, простучала короткая очередь, и одна из пуль пробила беглецу пятку! Взмахнув руками, он проделал впечатляющий перелет и грохнулся в захламленный пруд, поднимая тучу брызг!
– Какая точность, – пробормотал временно оставшийся без дела Баранович. – А я уж подумал, Глеб, что ты дашь ему уйти.
Пришлось пробежаться – не быстро, с ленцой. Мошковец бултыхался в воде, пуская пузыри, что-то хрипел. Глубина у берега, покрытого рыжей глиной, была основательная – ее не успели извести мусором. Из простреленной ноги сочилась кровь, окрашивая мутную воду. Мошковец хватал воздух, глаза вываливались из орбит. Он всячески старался подплыть к обрыву, но пловец из него был неважный. Глеб опустил автомат и задумчиво смотрел на тонущего. Вспомнилось крылатое выражение о «спасении утопающих». Подбежал запыхавшийся Баранович, встал рядом. Ополченцы задумчиво смотрели, как в двух шагах от них тонет человек.
– Помогите, падлы… дайте руку… – хрипел Мошковец.
– Вообще странно, – пожал плечами Баранович, – что некоторые люди тонут.
– Ты прав, – кивнул Глеб. – ОНО не тонет. Нам вообще безразлично, утонет оно или нет.
Второе крылатое выражение тоже оказалось верным. Мошковец не утонул. Каким-то отчаянным усилием подался вперед, выполз из воды, весь облепленный тиной, страшный, со стучащими зубами. Глеб схватил за шкирку, Баранович за ремень, и таким образом потащили добычу обратно во двор. Бросили недалеко от микроавтобуса. Баранович на всякий случай придавил его ногой, чтобы не дергался. И доступно объяснил, при каких обстоятельствах заканчивается толерантное отношение к задержанным. Из задней двери робко выглядывали работники супермаркета во главе с Федором Савельевичем.
– Глеб, а эта публика точно из зоны? – спросил Гриша Косарь. Он сидел на спине поверженного мордоворота и вязал ему руки его же собственным ремнем. Лицо мордоворота было разбито в кровь, он выплевывал остатки зубов. Грише явно отказало чувство меры. – Может, диверсанты?
