милиция, но уголовного дела заводить не стали, потому что «труп некриминальный за давностью лет».
С того самого дня девица, закутанная в платок, больше не появлялась во дворе театра. Не видели ее ни Пейпонен, ни ночной дежурный, который вообще много чего другого может порассказать.
Потому что Машенька Мещерская, заточенная в угольной могиле, наконец покинула свою темницу и отправилась в иную обитель, где ожидал ее Егор Воронцов, возлюбленный и убивец, увенчанный воинской славой: с того самого дня Егору оставалось жить еще пятнадцать лет. Он погиб 3 декабря 1942 года на 530-й день войны, когда части 3-й Ударной армии Калининского фронта атаковали Новосокольники. Войска действовали разрозненно, поэтому успеха добиться не удалось, однако 9-я гвардейская стрелковая дивизия, в составе которой сражался рядовой Воронцов, ликвидировала боевую группу Мейера. В рукопашном бою под деревней Щелково, прирезав троих фашистов, рядовой Воронцов пал смертью храбрых.
И все это давно прошло. Книги, над которыми некогда корпел библиотекарь Марк Борисович, сгорели и стали пеплом – в 1941 году в здание библиотеки на Пушкинской, 8 попала авиабомба, при этом гипсовый бюст Ленина рассыпался в прах. Заведующего Владимира Александровича репрессировали еще в 38-м, все бумаги, в которых была зафиксирована его жизнь, изъяли и уничтожили, как если бы такого человека никогда не существовало. Толстая библиотекарша Лиза Глушкова погибла при авианалете, сопровождая в эвакуацию баржу с наследием классиков марксизма, рабочий Винокур умер в 1954 году от аппендицита, а половые заповеди пролетариата забылись сами собой как не имеющие к любви никакого отношения.
И снова крутила пурга, наметая саженные сугробы по периметру площади, окна библиотеки светились до позднего вечера, и уставшие библиотекарши в одиночестве спешили домой. Один ночной вахтер оставался на страже книжных сокровищ, прислушиваясь к скрипу паркета на верхних ярусах, как будто по ночам между книжных полок бродили заблудившиеся тени.
И вот только теперь оба – Машенька и Егор – поняли, что есть вечность, и наконец соединились где-то недалеко от рая.
Пора домой
повесть
А еще была осень. Может быть, в качестве рамы для текущих событий, так сказать, художественного оформления. Хотя событием могло называться только что-то исключительное, вырывающееся из будня, который начинался и заканчивался школьным звонком. И утро случалось светлым, окрашенным ярко-желтым даже в пасмурную погоду, и Вера, Вера Николаевна, выйдя из автобуса, всякий раз поражалась ненарочной красоте, охватившей ведущую к школе аллею и кусты возле самого входа. Да как же это может быть, чтобы само собой писалось сочно и выразительно полотно октября, торжественное, но в то же время печальное. И возможно ли передать эту красоту словами, пусть даже сотканными в бязь стихотворных строк, которые исполняли на утренники лучшие чтецы школы?
Брызги рябиновой крови, огоньки
