однако бродящий по фильму красивый и грустный Ярмольник все-таки носит в себе некую приятно-печальную музыку. Он сам не бог, но для этих существ – кто-то вроде. На его плечо садится белая сова, его щегольской кафтан осыпают белыми розами. Положение Руматы безнадежно, но сражается длинными красивыми мечами он с явным удовольствием – правда, с кем?
Никакой разницы нет, с кем, потому что нет победы, потому что в процессах природы никто не побеждает, а только превращается, и вечный круговорот веществ не делает исключения для человека. Вечные дожди, вечная грязь, вечная кровь, вечная война. А у того, кто это понимает, – еще и вечная тоска. Но ведь он благороден, поэтому уничтожает кишащую вокруг него жизнь только тогда, когда она сама нападает на него. Что делать с этим чертовым Арканаром, благородный Дон Румата не знает, да и сам Бог вряд ли знает, что делать со своим творением. Сказать это легко, но, нырнув в картину Германа, зритель может некоторое время лично пожить в положении Того, Кто все видит и ничего не может…
Этому фильму нет никаких аналогов. Этот беспримерный и ужасный подвиг воплощения личной трагедии (трагедии мироощущения самого Автора, Алексея Германа) совершен в России, и нигде, кроме России, он не мог быть совершен.
Фильм «Трудно быть богом» создан вопреки всей существующей нынче визуальности, в опровержение всего, чему поклоняются сегодня, – сюжета, монтажа, игры актеров. Такого фильма никогда не было и не будет никогда. Масштаб германовского сопротивления обстоятельствам поражает – и кажется уже неважным, что многих эта картина оттолкнет, испугает, отвратит, потому что она переживет свое время и его эстетические пристрастия.
Отверженный
К семидесятилетию Эдуарда Лимонова
Люди, равнодушные к литературе, периодически видят по ТВ, как на оппозиционных митингах толкают или волокут в кутузку худенького заполошного старичка в эспаньолке а-ля Дон Кихот и огромных очках.
Показывают его обычно на общем плане – а иначе было бы видно, что это подросток лет шестнадцати, раздобывший где-то театральный паричок. Где вообще родители парня? Куда смотрит школа???
Лимонову – семьдесят. Он, выходит, старше Никиты Михалкова. Это бесконечно странно. К тому же я, неравнодушная к литературе, знаю, что Лимонов – один из лучших писателей России. Может, и лучший – по владению словом хотя бы. Во всяком случае, на сто голов выше перехваленного Прилепина, им же и порожденного.
Лимонов – лучший? И кто-то, знаю, сейчас морщится, как кислого съел. Морщитесь – в конце концов, он Лимонов, а не Клубничкин.
Закройте ваш вечно распахнутый для возражения рот и прочтите рассказ «Смерть рабочего», прочтите «Книгу мертвых» или «Книгу воды». Это совершенная проза, легкая, умная, внимательная к любому движению жизни и пронизанная тем, что мы называем человечностью, когда хотим похвалить эту тварь, человека…
