они собираются уезжать и забирают тело, и не хотят ли офицеры посмотреть в последний раз? Бро повернулся к Гамашу, и тот кивнул.
Они вдвоем прошли по узкому коридору в спальню в задней части дома. Там команда криминалистов собирала вещдоки. Когда появился Гамаш, они перестали работать и уставились на него. Изабель Лакост, которая просто наблюдала за их действиями, заметила, как распахнулись их глаза, когда они узнали Гамаша.
Старший инспектор Гамаш из Квебекской полиции. Большинство квебекских копов мечтали работать с ним. За исключением тех, кто теперь работал в отделе старшего инспектора. Лакост обошла вокруг ленты, отгораживающей тело мадам Уэлле, и присоединилась к двум старшим инспекторам у дверей. В маленькой комнате вдруг стало очень тесно.
В спальне, как и в гостиной, обнаружилось немало личных штрихов, включая чемодан, открытый и упакованный, на аккуратно застеленной кровати. Но, как и в гостиной, здесь не оказалось ни одной фотографии.
– Позвольте? – спросил Гамаш у одного из криминалистов, и тот кивнул в ответ.
Старший инспектор опустился на колени рядом с телом Констанс. На ней был халат, застегнутый на все пуговицы, под ним – фланелевая ночная рубашка. Очевидно, ее убили, когда она собирала вещи вечером накануне отъезда в Три Сосны.
Гамаш прикоснулся к ее холодной руке, заглянул в глаза. Они были широко раскрыты. Смотрели. Очень голубые. Очень мертвые. Не удивленные. Не страдающие. Не испуганные.
Пустые. Словно из нее просто ушла жизнь. Как заряд из аккумулятора. Сцена могла бы показаться мирной, если бы не кровь под ее головой и не разбитая лампа, основание которой покрыто кровью.
– Похоже на непреднамеренное, – сказала одна из криминалистов. – Тот, кто это сделал, пришел без оружия. Лампа стояла здесь. – Она показала на прикроватный столик.
Гамаш кивнул. Однако это не значит, что убийство было непреднамеренным. Это значит лишь, что убийца знал, где взять орудие.
Старший инспектор снова посмотрел на женщину, лежащую у его ног, и спросил себя, знал ли убийца, кем она была.
– Ты уверена? – спросила Клара.
– Абсолютно, – ответила Мирна, сдерживая улыбку.
– Почему ты нам не сказала?
– Констанс не хотела, чтобы кто-то знал. Она очень замкнутая.
– Я думала, они все мертвы, – тихо произнесла Клара.
– Надеюсь, что нет.
– Откровенно говоря, худшее время и придумать трудно, – сказал Марк Бро, когда они собрались покинуть дом Уэлле. – Каждое Рождество мужья убивают жен, работники – своих нанимателей. Кто-то совершает самоубийство. А сегодня вот такое. Бо́льшая часть моих людей ушла на праздники.
Гамаш кивнул:
– Я через неделю улетаю в Париж. Рейн-Мари уже там.
– А я в пятницу еду в наше шале в Сент-Агате[17]. – Бро оценивающе взглянул на коллегу. Они вышли на тротуар, где начали собираться любопытствующие соседи. – Ну в общем… – Марк Бро потер руки в перчатках, чтобы согреться. – Я знаю, Арман, у тебя много
Муниципалитет в Квебеке.
