спросил Габри.
Гамаш заглянул в кухню:
– Два, пожалуйста. Спасибо вам за сэндвичи. – Он поставил тарелку и чашку в раковину. – Они были великолепны.
– Хорошо спали? – спросил Габри, отрываясь от процесса распределения кусочков бекона по сковородке.
– Отлично.
И он не преувеличивал. Впервые за долгое время ему удалось заснуть глубоким, спокойным сном.
– Завтрак будет готов через несколько минут, – сказал Габри.
– Я сейчас вернусь.
У дверей Гамаш столкнулся с Оливье, и они обнялись.
– Я слышал о вашем приезде, – сказал Оливье, пока они оба надевали ботинки.
Выпрямившись, Оливье помедлил.
– Габри сообщил мне о Констанс. Какой ужас. Сердце?
Гамаш не ответил, и Оливье широко распахнул глаза, пытаясь осмыслить ужас того, о чем говорило мрачное лицо старшего инспектора.
– Невозможно, – прошептал он. – Неужели ее убили?
– К несчастью.
– Боже мой. – Оливье покачал головой. – Долбаный город.
– Стеклянные дома, месье? – кротко спросил Гамаш.
Оливье поджал губы и последовал за Гамашем на крыльцо, где старший инспектор пристегнул поводок к ошейнику Анри. Приближалось зимнее солнцестояние – самый короткий день в году. Солнце еще не встало, но деревня уже начинала просыпаться. В окнах домов вокруг деревенского луга стал появляться свет, в воздухе поплыл запах дымка.
Они вместе пошли к бистро – Оливье собирался готовить завтрак для клиентов.
– Что произошло? – спросил Оливье.
– На нее напали в собственном доме. Убили ударом по голове.
Даже в темноте Гамаш заметил, как потрясен его собеседник.
– Почему кому-то понадобилось ее убивать?
«Это-то и есть главный вопрос», – подумал Гамаш.
Иногда таким вопросом было «как», почти всегда – «кто». Но вопрос, возникавший при каждом расследовании, звучал так: «Почему?»
Почему кто-то убил семидесятисемилетнюю женщину? И кого убили – Констанс Пино или Констанс Уэлле? Знал ли убийца, что она – одна из пятерых знаменитых близнецов Уэлле? И не просто одна, а последняя?
Почему ее убили?
– Не знаю, – признался Гамаш.
– Вы ведете это дело?
Гамаш кивнул, его голова покачивалась в такт шагам.
Они остановились перед бистро, и Оливье хотел уже попрощаться с Гамашем, но тот задержал его, прикоснувшись к локтю. Оливье посмотрел на руку в перчатке на своем локте, потом заглянул в темно-карие глаза.
Оливье ждал.
Гамаш опустил руку. Он вовсе не был уверен, что поступает благоразумно. Красивое лицо Оливье порозовело на морозе, дыхание вырывалось изо рта длинными легкими облачками.
Старший инспектор отвел глаза от Оливье и сосредоточился на Анри – пес катался по снегу и молотил лапами в воздухе.
– Не
