и мужик тоже на какое-то время почувствовал себя неловко.
– Бог с тобой, Ксанка! Что ты тут, девушка, болтаешь! – мужчина замахал на нее руками, покрываясь неровными красными пятнами.
– Нет, не берете? – изумленные глазки простодушно моргнули.
После всех ее слов Сана выглядела, как сама святая невинность.
– Ксанка, о чем ты говоришь? Ты что, забыла, кто у меня тесть?
– Сам-то? – испуганно моргая ресничками, капитан благоговейно подняла глаза к потолку, где, верно, надеялась обнаружить сановного тестя или, на крайний случай, его парадный портрет.
– Он самый, – Ковальчук закивал головой.
– Ну, знамо, у него не все чисто с его совестью, – насладившись сполна смущением подполковника, уже несколько помягче, сбавляя тон, заметила она. – Но оно вас уже как-то, вроде бы, и не касается.
– Ну, Ксана! – переводя дух, тяжело выдохнул подполковник.
Признаться самому себе, такого напора он от нее никак не ожидал. Но это только еще больше раззадорило его, укрепило его желание.
– Ладно-ладно… – пренебрежительная ладошка замелькала перед его озадаченными глазами. – Чего уж там, оставим совесть вашего тестя в покое. А вот вода горячая у вас в кране, к примеру, имеется?
– Спрашиваешь! – звонко отдалось гордостью в ответе хозяина. – В центре, чай, не где-то на Выселках как-никак мы живем.
– Как хорошо! – девичьи глазки затянулись дымчатой поволокой.
– Ксана, может, мы перейдем на «ты»? – зам прищурился.
После этакой прелюдии, показалось ему, что в самый уж раз.
– Можно и на «ты», – она усмехнулась. – Мы-то в своей массе люди негордые, к простому обращению привыкли. Оно нам больше нравится и сподручнее. Леша, если ты не против, то приму я ванну? Понимаешь ли, – Оксана мило, извиняясь за себя и за свое поведение, улыбнулась, – у нас в общаге третий год горячей воды нет. Сейчас вот, как тут дохнет на тебя устоявшимся ароматом, что и смотреть на меня ты не захочешь. И не расскажешь мне про свою тайну, не выдашь мне своего человечка.
– Ну, Ксана! – он только покачивал головой. – Я и не знал, что ты можешь быть такой.
Откидывая пальчиками непослушную прядь, она прищурилась:
– Это еще какой?
– А такой, что палец в рот не суй! Цапнешь, откусишь по самый локоть и фамилии при этом не спросишь.
– И не надо его засовывать. У него и так полно всякой работы, – она вложила в последнюю фразу столько смысла и значения, что мужчина почувствовал, как по его жилам погнало жаркую кровь.
Соблазнительная вакханка, делая вид, что вокруг нее никого нет, без всякого стеснения скинула деловой жакет, грациозно извиваясь, легко освободилась от узкой и довольно короткой юбки, расстегнула пуговицы на блузке, пошла-пошла павой, оставив мужчину мучительно догадываться
