что убедился.
– Это не смешно. Это страшно, Вайра. Я что, буду носить Это до конца моих дней?! – Ори свел глаза к носу. В его голосе отчетливо слышались нотки отчаяния.
– А я тебя предупреждала. Не волнуйся, будем надеяться, что эффект кратковременный, просто поменялась пигментация кожи. Скоро пройдет.
– Как скоро?
– Не знаю. День, два, может, неделя. Зависит от дозы.
– Неделя?! О, светлый Валкун! Лучше бы мы пошли осматривать спальню.
Ори, прикрыв лицо ладонями, съежился в кресле у стола, жалобно постанывая. Вера же, просмеявшись, подошла к нему и обняла, успокаивая.
– Прости, Ори. Я обязательно попытаюсь что-нибудь с этим сделать, если к утру не пройдет само.
– Ладно, чего уж. Сам виноват. Больше пальцем здесь ни к чему не прикоснусь. Хотя, по-моему, вон в том углу, за пологом, есть зеркало. Пойду, гляну.
Вера посмотрела в ту сторону, куда кивком головы указал и, поднявшись, поплелся Ори. Широкое полотно, легкими складками свисающее с гардин, скрывало небольшую нишу. Ори подошел, и осторожно, опасаясь новых неожиданностей, потянул портьеру вбок. Когда, отдернув ткань в сторону, он взглянул на то, что она скрывала, из его груди вырвался невольный вздох восхищения. В нише находился портрет девушки потрясающей красоты. Перед ним на подставочке в стеклянной шкатулке покоилось серебряное колечко с жемчужиной.
Ори на мгновение забыл про свой перекрашенный нос, Вера тоже с немалым удивлением смотрела на портрет. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Рядом вздохнул Ори.
– Хороша-а. Жаль только, что зеркала нет.
Он вернулся к столу и развалился в кресле. Взяв в руки толстый фолиант, лежавший сверху в стопке книг, принялся молча, помня недавний опыт, листать жесткие страницы. Вера же все стояла, глядя в глаза нарисованной девушки и гадая. Кем она была? Или есть? Черты улыбающегося лица казались странно знакомыми, смутно и едва уловимо напоминающими кого-то. Вера прищурилась, вспоминая. Да, вполне возможно. Темнее и курукхе волосы, резче и четче линии скул и подбородка, суровее взгляд. Его мать? Сестра? Дочь? Сзади что-то с глухим стуком упало на пол. Вера резко обернулась, намереваясь снова отчитать Ори за любопытство. Но тот сидел в кресле совершенно спокойно, и, казалось, спал, похрапывая лиловым носом. На полу, под безвольно свесившейся с подлокотника рукой, лежала раскрытая на середине книга. А в дверях, опершись на косяк и взирая на неё изумленными глазами, стоял Эркель.
Глава 2
Эркель очнулся, вырванный из тяжелого забытья оглушающими раскатами грома. Бушующий снаружи ветер, словно злой, сорвавшийся с цепи и очумевший от свободы пес, рвал шторы на окне и гремел открытыми ставнями. В распахнутое окно хлестали потоки воды, и на полу образовалась лужа, сверкающая ртутным блеском во всполохах молний. Один край занавески, который неиствующий снаружи ветер вытянул в окно, намок, и, отяжелевший от пропитавшей его воды, прилепился к карнизу. Второй
