не о себе, – Зевс махнул рукой уже тверже, – я о Гефесте… И о жене его, Афродите
– Я что-то сделал не так? – покраснел и одновременно поежился парень; впрочем, даже под угрозой самого сурового наказания он не отказался бы от сегодняшней ночи.
– Все так, – Зевс отпил из бокала, и начал рассказывать удивительную историю неразделенной любви, которая длилась тысячелетиями.
Лешка под монотонную речь бога даже закрыл глаза, слушая волшебную сказку о том, как богиня Любви и Красоты вышла из пенных волн кипрского побережья – как раз в то мгновение, когда там бродил в поисках затонувшего корабля с грузом небесного металла Гефест – тогда стройный и красивый. Он и показал дорогу к Олимпу только что родившейся богине. А по пути влюбился в юную Афродиту – раз и навсегда!
– В устах бессмертного бога сказать «навсегда» – это очень серьезно, – торжественно заявил Зевс, отвлекаясь от усыпляющей вязи повествования, – боги не люди!
– Человек – звучит гордо! – попытался защитить своих Сизоворонкин.
– А бог – звучит вечно! – парировал громовержец, – в общем, наш главный и единственный кузнец добивался благосклонности Афродиты столетиями.
– И она ждала? – ахнул Лешка, опять вспомнив сегодняшнюю ночь, – как терпела-то?
– Ну, у нас, у богов, совсем другие понятия о… обо всем, – усмехнулся верховный бог, – думаю, моя Гера и та же Афродита тебе это доказали.
Лешка пораженно уставился в помятое лицо Зевса – ни капли ревности в самой физиономии; ни рогов над ней. Только ухмылка от уха до уха, да слабое нетерпение – богу никак не удавалось закончить свою сказку.
– Ну и дурак, – заявил Алексей, с удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо громовержца, – это я не тебе; это я про Гефеста.
– Мишаня, как тебе удалось затащить Ленку в постель?!
– Слушай и учись – сначала мы смотрели на звезды, потом я ей стихи читал… и она растаяла… ну и, естественно, пол-литра водки…
– Все это он прошел, – кивнул Зевс, – и стихи, и звезды… Даже водку… А уломать девку так и не смог. Тогда Гефест решил подарить ей чудо, какого еще не было на Олимпе. Из того небесного металла он принялся ковать цветок, от которого невозможно было оторвать глаз.
– И? – отхлебнул еще глоток мальвазии Сизоворонкин.
– И лучше бы он действительно не отрывал взгляда – от кипящего небесного металла. А он замечтался; как сам мне потом сказал, представил себе, как вручает цветок своей избраннице. Так замечтался, что не заметил, как опрокинул целый ковш себе на штаны…
– Ага! – воскликнул Лешка, – вот почему ты вспомни про тот анекдот!
– Именно поэтому, – согласился громовержец, – будь в ковше обычный металл, ничего страшного не произошло бы. А небесный металл прожег и штаны, и божественную плоть так, что…
– Восстановлению
