интересами, – Машина ставится на нейтральной полосе ровно посредине, – от волнения он вдруг заговорил по-русски почти правильно, – Я проведу тебя обратно через границу, а потом вернусь сюда, и мы с паном майором будем тебя дожидаться.
Когда капитан обращался к Сергею, его голос так пропитался медом, что Пепел не удержался и раскатисто захохотал. Даже усы чуть не отвалились.
– Так не пойдет, пан капитан. Там вы меня мигом сквозь мясорубку пропустите. Придумайте что-нибудь получше, потому что машина будет стоять в лесу без шофера только до трех ночи. А потом либо будет переправлена через границу, либо отправлена назад, и вы ее уже никогда не увидите. Решайтесь, пан капитан, пятьдесят на пятьдесят, что находка останется за вами, я – сильный игрок.
– Но ведь тебя одного тут же задержат! – зашел украинец с последнего козыря. Он все еще надеялся сыграть в беспроигрышную лотерею.
– Ты можешь своим хлопцам приказать не трогать этого москаля. По рации. А потом рацию ему отдашь, чтоб не подмывала идея запроситься в туалет и там сыграть своим тревогу. Он вернется, и рацию вернет.
– А если не вернется?
– Это игра, Мыкола, – примирительно фыркнул пан словак, – И она гораздо интересней, чем игра в очко. Да и зачем ему не возвращаться? Он сам сказал про «три часа ночи». Это его лимит. Не вернется, поднимем обе заставы по тревоге.
– А если я сейчас по тревоге подниму свою заставу? – стал торговаться по-крупному хохол.
– А если я соврал, и не вернусь? – разозлился Сергей.
– Ни много – ни мало, – отмахнулся Хандуш от аргументов Пепла, в которые не верил, и тоже пошел ва-банк, – Ты нарушил границу, без визы проник на нашу территорию. Думаешь, я тебя отпущу подобру-поздорову, если ты выберешь нечестную игру.
– Гаразд, – сдался хохол, тяжело осел на лавку и сквозь зубы отдал приказ на свою заставу ничему не удивляться, не препятствовать движению усатого картежника в обе стороны, в пешем порядке и за рулем, но приготовить Альму.
После этого рация перекочевала в карман Сергея, а пан Хандуш кликнул Бонду, чтоб тот принес еще пива. И когда об стол звякнули свежие бутылки, Бонда, как бы между прочим, был оставлен рядом, чтоб украинский капитан чего не натворил от избытка хитрости.
Оказывается, Альмой, про которую упоминал Крыщук по рации, звали овчарку. Сергей смотался за в перелеске припрятанным «Москвичом», подогнал машину, тормознул между двумя шлагбаумами, хлопнул дверцей, и собака тут же зашлась хриплым лаем. Она явно учуяла струящийся из-под брезента аромат анаши, на который ее натаскали в Школе служебного собаководства Закарпатского пограничного округа.
На украинской пограничной будке можно было разглядеть стихотворный плакат:
"Вот ползет к границе враг.
Граница!
Он залез в большой овраг.
Боится!"[7]
На
Стихи И. Гречина, из сборника «Непревзойденное».
