сказал я. – Она имеет полное право знать, какую методику лечения вы применяете по отношению ко мне, и либо дать свое согласие на ее использование, либо от нее отказаться. Я не хочу принимать фенотиазин, и если вы собираетесь пичкать меня им насильно, вы должны получить на это согласие моих ближайших родственников. Жена – моя ближайшая родственница.
– Насколько я понимаю, доктор Огаст, вас поместили сюда в том числе и по ее инициативе.
– Тем не менее она в состоянии отличить хорошее лекарство от плохого, – настаивал я. – Позвоните ей.
– Что ж, я подумаю.
– Не надо думать, доктор Абель, – с нажимом произнес я. – Просто сделайте это – и все.
Я до сих пор не знаю, выполнил ли доктор Абель мое требование.
Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь.
Первую дозу лекарства персонал приюта для душевнобольных постарался дать мне, не прибегая к открытому насилию. Ко мне прислали медсестру, Клару Уоткинс, которая, судя по всему, получала злобное удовольствие от своей работы. Она вошла ко мне с подносом, на котором лежали обычные таблетки и шприц.
– Ну вот, Гарри, – произнесла Клара, стараясь не смотреть мне в глаза. – Это вам поможет.
– Что это? – спросил я, зажав таблетки в ладони и глядя на шприц, хотя уже все понял.
– Это лекарство, – пропела медсестра с фальшивой улыбкой. – Вам ведь нравится принимать лекарства, не так ли?
Стоявший у дверей Билли-Урод сверлил меня взглядом, явно готовый в любой момент применить силу. Его присутствие подтверждало мои подозрения.
– Я требую, чтобы мне показали официальный бланк согласия на прием препарата, подписанный одним из моих ближайших родственников, – заявил я.
– Выпейте лекарство, – велела Клара, схватив меня за рукав.
Сделав резкое движение, я освободился.
– Я требую присутствия юриста, защищающего мои интересы, – заявил я.
– Гарри, это не тюрьма, – продолжая улыбаться, сказала Клара и многозначительно взглянула на Билли. – Здесь нет никаких адвокатов.
– У меня есть право знать мнение независимого эксперта.
– Доктор Абель желает вам только добра. В чем проблема? Ну же, Гарри, давайте…
После этих слов Клары Билли-Урод бросился вперед и крепко обхватил меня сзади. В ту минуту я в который уже раз пожалел о том, что, прожив двести с лишним лет, я не удосужился овладеть каким-нибудь из боевых искусств. Санитар Билли, как я уже говорил, в прошлом был уголовником и считал сумасшедший дом разновидностью тюрьмы – с той лишь разницей, что в заведении для душевнобольных он был не заключенным, а надзирателем. По часу в день он также выполнял функции садовника. Этот тип принимал стероиды, отчего его лоб над бровями постоянно блестел от пота. Полагаю, он постоянно ощущал сексуальную неудовлетворенность, которую пытался компенсировать более интенсивными тренировками и, само собой, увеличением дозы анаболиков. Мне трудно было судить о состоянии его половых желез, но
