нравится, когда на них глазеют незнакомые парни. Получается, ошибался, – ответил Рен.
Динь снова показался в дверях. Крылышки его трепетали. В руках у брауни на этот раз оказалась… рогатка? Сил моих нет! Откуда она у него? С «Амазона»? Впрочем, какая разница. Он еще и лицо раскрасить успел: половина красная, половина синяя. Вид у Диня был такой, словно он сбежал со съемочной площадки «Храброго сердца». Одними губами я произнесла: «Нет».
Динь вскинул руку, и мне показалось, что я увидела оттопыренный средний палец.
– С кем ты говоришь? – Рен чуть разжал руки и обернулся к двери. У меня замерло сердце, но Динь успел исчезнуть прежде, чем Рен его заметил.
– Ни с кем, – буркнула я.
Рен примолк.
– Гм.
Он расставил колени шире, выпустив мои бедра, а поскольку руки мои он почти и не держал, я не преминула этим воспользоваться: вырвалась и перевернулась. Рен выругался. Я села, поморщившись от боли в животе: швы сильно тянуло. Схватила Рена за плечи, повалила на спину, уселась на него верхом и вытащила из-под подушки железный прут. Он всегда у меня там лежит.
Не успел Рен пошевелиться, как я приставила очень острый конец прута ему к горлу, точнехонько к самой главной артерии.
– Смена ролей, наглец.
Рен уронил руки на постель и взглянул на меня из-под невероятно густых ресниц.
– Это чертовски сексуальная смена.
Я прищурилась.
– Ты и правда Мерида.
– Какая еще к черту Мерида?
Он криво ухмыльнулся.
– Девчонка из «Храброй сердцем», у нее еще…
– Рыжие кудри. Понятно. Спасибо. Вот теперь я тебя точно заколю.
– Нормальные у нее волосы, – возразил Рен, – и вообще она сексуальная.
Я уставилась на него.
– Героиня диснеевского мультика? Сексуальная?
– Ты вообще видела хоть одну диснеевскую героиню?
– Она не сексуальная. Она самая несексуальная из всех диснеевских героинь. – Сам мультик я не смотрела, разве что так, краем глаза. У этой Мериды даже сисек нету. Неужели не мог сказать, что я ему напоминаю хотя бы Ариэль?[10]
Хотя, конечно, Ариэль та еще дура: променять голос на какого-то чувака.
Рен вскинул брови.
– Она с характером, а значит, сексуальная.
Я крепче сжала прут. Ну ладно. Значит, Мерида крутая. Уж лучше так, чем если бы он ляпнул, что я похожа на Белль[11], эту жертву стокгольмского синдрома. Я даже была польщена.
– Какой-то странный у нас разговор.
– Ага, – лениво протянул Рен и шевельнулся. Я напряглась, но он даже не попытался меня схватить. Вместо этого приподнял голову, так что острый конец прута крепче прижался к его горлу, и скрестил руки за головой. – Ты права.
– Тебе удобно? – съязвила я, раздраженная тем, как спокойно и бесстрашно он держится.
Он
