одну холодную мокрую пеленку ее сыну на лоб, а вторую на грудь, Марина сказала:
– А теперь посидите здесь. Я за шприцем схожу. И вызову «Скорую».
Когда Марина вернулась с набранным шприцем, рядом с лежащим на стульях человеком стоял хирург Зиновий Ильич и, держа его за руку, считал пульс. Наверное, вышел на шум из своего кабинета. Старушка смотрела на него как на архангела, сошедшего с иконы. И неудивительно: Зиновий Ильич обладал такой внешностью, которая на всех пациентов действовала успокоительно и умиротворяюще – огромный, седовласый, широкоплечий. На Марину он оказывал ровно такое же действие, но не внешностью и не солидным баритоном, а тем, что являлся первоклассным специалистом, и она это знала.
– Что с ним? – спросил Зиновий Ильич.
– Не знаю, – ответила она. – Но температура очень высокая. Наверное, от нее гипоксия. Интоксикация и шок. Давление восемьдесят на сорок. Анальгин сейчас уколю.
– «Скорую» вызвала?
– Конечно.
– Приедут?
– Надеюсь.
– Мне однажды заявили, что в медицинском учреждении можем и сами помощь оказать, – хмыкнул он.
– Нет, сейчас ничего такого не сказали.
Вводя лекарство, Марина видела, что синева, которой были обметаны губы больного, сменилась белизной. Потом его лицо стало светлеть.
– Зинаида Игнатьевна, ваш сын ничем не болен? – спросила она.
– Может, ездил куда-нибудь? – добавил Зиновий Ильич. – В экзотические страны? Малярии нет у него?
– Господи, да разве я знаю, куда он ездил? – жалобно проговорила старушка. – По дороге голова у него побаливала, таблетку в машине принял, а так ни на что не жаловался…
Она взяла сына за руку. Он открыл глаза.
– Андрюша! – всхлипнула старушка. – Да что ж за горе такое!
– Какое горе, мам?
Он попробовал сесть, но Зиновий Ильич придержал его за плечо и сказал:
– Лежи. Как себя чувствуешь? Дышать можешь? Сердце не болит?
– Нет. А что со мной было?
Говорил он внятно, но у него был взгляд человека, который не может вернуться в жизнь. Марине стало не по себе от такого взгляда.
– У Марины Олеговны надо спросить, – ответил Зиновий. – Она тебя обнаружила. С температурой. Похоже, интоксикация. Сейчас «Скорая» приедет.
– Какая еще «Скорая»? – На этот раз он все-таки сел, опустил ноги на пол. – Зачем?
– Так ведь плохо тебе стало, Андрюша, – сказала Зинаида Игнатьевна. – Сколько ты без сознания-то пробыл, пока доктор тебя увидела? Ой, господи! – снова всхлипнула она.
– Ну-ну, мам.
Он совсем пришел в себя, взгляд сделался осмысленным, исчезло выражение, от которого у Марины мурашки бежали по спине.
Она сразу такое выражение распознавала – после того как на глазах у всей группы умер от острой сердечной недостаточности
