душе. Во мраке света белого не находил,Пока не осознал свою высокомерность
Логичным выводом: «Я… сам… ее… убил!»
II
Мне с малых лет рассказывали папа с мамой,
Что не такой как все я. Избранный… Небесной Дамой.
Во мне течет особенная кровь:
Я должен девочку найти по имени Любовь.
Коль избран я, то выбираю путь
Молитвенный, такой, чтоб не уснуть!
О, «Отче Наш иже еси на Небеси» —
Надежда с Верой молят: «Воскреси!»
О, бог мой: с Верой и Надеждою вступает в роковую связь,
Я кожей чувствую вибрацию в их благородных матках,
И отошла навеки водами небесными вся грязь:
Любовь забилась в моем чистом сердце в схватках!
Во мне течет особенная кровь… И в муках
Вынашивал я плод в беременные годы.
Прислушайтесь к ее словам и звукам:
У собственной Любви я принял роды!
Беру на руки, как бесценный дар, как чудо,
Мне явленное в родовом небесном храме,
Встречаюсь взглядом с ней… оттуда —
Пол… плывет… у меня… под ногами.
Прощай, печаль!
Сегодня я печалью приглашен
На званый юбилейный вечер.
К ней ровно в полночь я пришел.
Вино… шампанское… и свечи!
Уж тридцать лет, как мы знакомы.
Подруга темная, налей!
В камине пламенем горят иконы.
Мы отмечаем юбилей!
Под звуки Вольфганг Амадея
И шорох нежного белья
Проникла ты в мои идеи,
В объятья заключив меня.
Ты отдаешься, как всегда, с размахом!
Я позволяю тебе это, как всегда.
Ты с Буддою была? С Христом? С Аллахом?
Да впрочем, что там… ерунда!
Сегодня ты полна собою.
Как трудно удержать тебя!
Еще минута… вены вскрою.
Все, хватит, отпусти меня!
Я говорю тебе прощай!
Ты говоришь мне до свидания!
Не понимаешь ты: я – в рай,
Лишенный твоего внимания!
Жертва в руках убийцы
В утреннем небе, с любовью на ты,
Птица счастливая с ветром играет,
И безупречен полет красоты
Той, кто рассветы встречает.
Солнце встает у нее за спиной,
В песне ее – победа!
Ах! Какое же счастье – быть той,
Чей взор устремляется в небо!
К небу стремится птичья душа.
Наперерез ей – коршун!
И прошипела змея в камышах:
«Корш-ш-шун сильнее… корш-ш-шун!»
Там, в ночном небе, с судьбою на ты,
Коршун добычу сжимает,
Но не заметит он острой стрелы,
Что человек выпускает.
Пронзенное сердце, упав впопыхах,
Источит аромат на фарфоровом блюде,
И прошипит змея в ночных камышах:
«Люди-и хитрее… люди-и!»
Под утренним небом, с природой на ты,
Человек новый день начинает,
Но
