формами психологии.
II a. Мужской интеллигентно-творческий потенциал Японо-Руссии
Это не простая, но все же решаемая теоретико-прогнозная задача. Ее решение заключается в следующем: женщина и мужчина составляют некое живое единство взаимодополняемых структур-функций одного гармоничного целого. И если мы выводим качества женщины из Живой Природы в их общении, то ту же, Живую логику можно применить и для выведения интеллигентно-мужской Живой логики как продолжения-развития Женской Живой логики, а также реального опыта софиемудрствования русских-россиян.
Так, Лев Толстой как четырехмерная творческая индивидуальность, обладая одновременно и Женской душой и мужским интеллигентным разумом, дает нам своим творчеством дополнительные художественные эмпирические основания для определения интеллигента-мужчины как творца качественно новой субкультуры Японо-Руссии.
Итак, человек как микро-вселенная является «резюме» – итогом-творением макро-мира в детском возрасте: в онто- и филогенезе, то есть еще и в качестве начала истории (бережно сохраняемого многими народами поныне, в т. ч. и японцами). Взрослые в современном мире – уже не только творения Природы, но и ее сотворцы (но это изменение качества эко-общения не зафиксировано традицией). Причем сотворцы разные: женщина непосредственно участвует в сотворчестве с Жизнью, мужчина (Запада) – творит мир неживой природы, мир предметов (потребления-властвования). Эту предметно-атомизирующую линию творчества гипертрофирует Запад, вынуждая женщин действовать, творить по логике мужчин. Япония в этом отношении развивает более фундаментальное – Женское творческое начало, формируя и мужчин по интуитивно-всеобщему образу и подобию женской творческой личности. Поэтому для японцев особо актуальна задача выделения, или «позитивной поляризации» мужского творческого начала из женского, а для Запада, наоборот, женского – из мужского.
Но обе задачи – сложные и «тонкие». Особенно – японская проблема: ведь глубочайшая экологичность японской художественной культуры как раз и покоилась на превалировании женской экологичной душевности над мужским, предметно-активистским, потенциально экофобным началом, что реализуется Западом в созданной им эко-катастрофе. Поэтому для Японии задача заключается в таком выделении мужского из всеобще-женского, при котором общая экологичность культуры Японии и Японо-Руссии не только сохраняется, но и развивается путем совершенствования агрессивного мужчины в интеллигента, чему поможет Россия. Итак, опыт решения этой проблемы позволяет сформулировать следующие выводы:
1. Мужчина есть и непосредственное, и опосредствованное (предметом по преимуществу) единство био-природного и собственно человеческого, био-социального начал. При этом он, прежде всего, индивид (как био-природное существо), а уж потом – социальное существо. Он творит и общество: интеллигентно-миролюбивое
