самолетостроение, и ее жизнь зависела от закупок самолетов и поставок запасных частей из-за границы.
Полное сосредоточение всех русских армий достигалось к 40-му дню мобилизации, что вызывало беспокойство Франции, ожидавшей нападения германской армии и сомневавшейся в оказании своевременной помощи со стороны русских.
Угроза надвигающейся войны и техническая слабость русской армии побудила депутатов Государственной Думы и общественность требовать от правительства радикальных реформ в армии по ее перевооружению и переходу на передовые формы обучения войск. В октябре 1913 года была разработана так называемая «большая программа по усилению армии», которая должна была проводиться в жизнь с 1914 года и закончиться в 1917 году, и на ее осуществление требовалось 500 млн. рублей. Кредиты на ее осуществление были утверждены Думой, но военный министр Сухомлинов всячески препятствовал реформам в армии и только под сильнейшим давлением общественности, обеспокоенной надвигающейся войной, царь за несколько дней до начала войны утвердил программу реформ в армии.
Весной 1914 года лидеры всех фракций Государственной Думы подвергли резкой критике гибельную внутреннюю и внешнюю политику председателя правительства Ивана Горемыкина и настаивали на отставке трех министров: Николая Маклакова, министра внутренних дел, Ивана Щегловитова, министра юстиции и Владимира Сухомлинова, военного министра[97]. Среди депутатов бытовало твердое мнение, что эти три министра, вместе с премьером Горемыкиным, вели объединенную политику разрушения экономического и оборонного потенциала страны в угоду германскому милитаризму.
Вместе с министром внутренних дел Маклаковым, Сухомлинов так ужесточил цензуру, что в России нельзя было обсуждать проблемы армии, и она оставалась закрытым государственным институтом, куда не мог ворваться ветер новшеств и перемен. Угроза войны приближалась, но в обществе и даже в армии нельзя было назвать вероятного врага по имени, его нельзя было упоминать даже в разговорах, так велик был страх у всех людей перед властью. Отношение Германии к России накануне первой мировой войны было открыто враждебным, но в Петербурге велась вероломная политика, не желавшая замечать реалий и продолжавшая убеждать население в дружелюбных чувствах русского народа к немцам. В обществе запрещалось обсуждать немецкую проблему в любой плоскости, если в ней был хоть какой-нибудь намек критики немцев.
Абсурдность цензуры была доведена до такой степени, что в самой армии, в ее высших и средних военных учебных заведениях, и в войсках офицерам запрещалось изучать военную организацию и возможности германской армии, о ней было принято говорить только в восторженных тонах. Если бы какой-либо офицер рискнул объяснить своим подчиненным, что наш главный враг – немец, и что он собирается напасть на нас и нужно быть готовым отразить его, то этот командир был бы немедленно выгнан со службы или предан суду. Немец внешний и внутренний
А. Ф. Керенский. Россия на историческом повороте. М.,1993, с.87.
